Этим ритуалом, таким древним, что никто не помнил его истоков, Рим отдавал дань двойной силе, на которой зиждились его мощь, его процветание, его слава, – войне и земле. Заклание Октябрьского коня было одновременно и прощанием с прошлым, и взглядом в грядущее.
I
Цезарь в Египте Октябрь 48 г. до Р. Х. – июнь 47 г. до Р. Х
1
– Я был прав, это просто небольшое землетрясение, – сказал Цезарь, отодвигая бумаги.
Кальвин и Брут удивленно подняли головы.
– О чем это ты? – спросил Кальвин.
– О знамениях, указывающих на мою божественную природу, Гней! Статуя Победы поворачивается в Эпире, звон мечей и щитов слышен в Антиохии и Птолемаиде, грохот барабанов – в храме Афродиты в Пергаме, припоминаете? Боги обычно не вмешиваются в людские дела, а уж для того, чтобы разбить Магна при Фарсале, им и вовсе незачем было себя утруждать. Поэтому я провел несколько расследований в Греции, на севере провинции Азия и в Сирии, на реке Оронт. Все эти знамения случились в один день, в один и тот же момент – небольшое землетрясение, и только. Такое бывает. Статуи странно ведут себя, в земных недрах что-то грохочет. Это в Италии не раз отмечали жрецы.
– Ты спускаешь нас на землю, Цезарь, – усмехнулся Кальвин. – Я только начал думать, что работаю на бога. – Он посмотрел на Брута. – Ты тоже разочарован, Брут?
Большие печальные глаза под тяжелыми веками были серьезны. Брут задумчиво посмотрел на Кальвина.
– Не разочарован и не огорчен, Гней Кальвин, хотя я тоже не думал о естественной причине. Я просто посчитал все эти сообщения лестью.
Цезарь поморщился:
– Лесть – это еще хуже.
Все трое сидели в удобной, хоть и не роскошно обставленной комнате, которую этнарх Родоса предоставил им для работы. Окно выходило на шумную гавань этого цветущего острова Эгейского моря, где пересекались многие морские пути. Приятный пейзаж: множество кораблей, синева водной глади, горы Ликии на горизонте. Но никто в окно не смотрел.
Цезарь сломал печать на очередном письме.
– С Кипра, – пояснил он, прежде чем его подручные вернулись к работе. – Клавдий-младший сообщает, что Помпей Магн отплыл в Египет.
– Я был готов биться об заклад, что он присоединится к своему двоюродному брату Гирру при дворе парфянского царя. Что ему нужно в Египте? – удивился Кальвин.
– Вода и провизия. Если он и дальше будет плыть с такой скоростью, то пассатные ветры задуют прежде, чем он покинет Александрию. Думаю, Магн намерен присоединиться к остальным беглецам в провинции Африка, – сказал Цезарь с легким сожалением.
– Значит, ничего не кончилось, – вздохнул Брут.
– Это может закончиться в любой момент, – прозвучал резкий ответ. – Стоит только Магну и его «сенату» прийти ко мне и сказать: «Да, Цезарь, мы были не правы. У нас не имелось никаких оснований не позволять тебе баллотироваться на консульскую должность in absentia!»
– О, ты напрасно ждешь здравомыслия от таких людей, как Катон, – заметил Кальвин, игнорируя демонстративное молчание Брута. – Пока он жив, ничего подобного ни от Магна, ни от его сената ты не дождешься.
– Я это знаю.
Цезарь пересек Геллеспонт три рыночных интервала назад и поплыл к югу, следуя вдоль восточного берега Эгейского моря, чтобы посмотреть, насколько бедственно положение провинции Азия после того, как по ней прошлись республиканцы, лихорадочно собирая флот и деньги. Из храмов были изъяты самые ценные сокровища, были взломаны и опустошены хранилища банков, плутократов и сборщиков налогов. Метелл Сципион, правитель Сирии, а не провинции Азия, поспешая к Помпею в Фессалию, остановился здесь и незаконно обложил налогами все, что пришло ему на ум: окна, столбы, двери, рабов, неимущих, зерно, скот, оружие, артиллерию и передачу земли. Когда и этого оказалось мало, он ввел и собрал временные налоги на десять лет вперед, а протестующих публично казнил.
Хотя депеши, доходившие до Рима, больше касались разнообразных подтверждений божественной природы Цезаря, чем столь приземленных вещей, его поездка имела своей целью установить факты и предпринять необходимые меры, чтобы помочь разоренной провинции оправиться, ибо она уже была не в состоянии сама залечить свои раны. Цезарь поговорил