Вот и стоял он у старинных ворот привратницкой, как ищущий подаяния нищий, в надежде, что вернулся туда, где его в конце концов примут после стольких лет отсутствия, после того, чем он занимался.
– Господи, Томас! Неужели это ты?
Томас заслонил глаза козырьком ладони – ясный свет английского солнышка казался непривычным, ослепляющим. Оставалось лишь надеяться, что человек, идущий к нему через лужайку огороженного двора, и есть его старший брат Джеймс, виконт Джеффри, хозяин этого старинного поместья. Томас не мог быть уверен: так много перемен принесли прошедшие годы.
Все казалось непривычным: и эти роскошные зеленые английские луга, и огромный старинный дом, что высился за воротами, и тесная, сковывающая движения английская одежда. Даже язык, слова которого давались ему с таким трудом.
– Джеймс. – Собственный голос показался ему грубым, даже немного вульгарным, и он понимал, что со стороны выглядит под стать голосу – столь же потрепанным и не внушающим доверия. Что, если брат, родная плоть и кровь, его не узнает? Слишком долго его здесь не было; Томас и сам себя не узнавал.
Оставалось лишь стоять у запертых на замок ворот да надеяться, что Джеймс узнает в бродяге своего брата и впустит в дом.
Действительно, брат-виконт долго разглядывал его сквозь забранное решеткой окошко, прежде чем лицо его просияло. Узнал!
– Томас, это ты! Сколько лет прошло. – Его голос дрогнул от нахлынувших чувств. В следующую минуту замок был открыт, ворота распахнулись, и Томас очутился в сокрушительных объятиях такой силы, что у него зашлось сердце. – Тебе следовало дать знать, что ты возвращаешься. Почему ты… Однако не важно. Сегодня здесь все. – Похлопав его по плечу, Джеймс отошел на шаг, чтобы оглядеть брата с головы до пят. – Дай на тебя посмотреть. Господи! Хорошо, что ты вернулся. Добро пожаловать домой, Томас. Добро пожаловать.
Домой?
Хорошо вернуться в Англию. Действительно, он отсутствовал слишком долго. В Индии уже начался сезон дождей. Сплошная завеса непрерывного теплого мутного дождя, пузырящаяся коричневая жижа под ногами. В Гэмпшире солнце сияло в прохладном чистом воздухе и цветы радовали глаз яркими красками. Английские деревья могли похвастать тысячей оттенков сочной зелени, а синее небо было прозрачным точно кристалл алмаза.
Но разве это его дом? Все казалось чужим, необычным.
– Боже правый. – Томас махнул рукой в сторону потертой седельной сумки, которую привратник передал с рук на руки лакею. Конюшенный увел тем временем лошадь Томаса. – Это весь твой багаж? Тебя не было много лет, и ты возвращаешься чуть ли не с пустыми руками? Я ожидал увидеть сундуки с рубинами по крайней мере.
– Рубины прибудут позже. – Томас пытался сохранить хоть видимость свойственного ему сдержанного юмора. – Я скакал верхом от самого Ливерпуля. Был на пути в Даунпарк, да сделал остановку в гостинице «Грошовый Хэндли» и услышал, как упомянули твое имя.
– Надеюсь, не всуе? – пошутил Джеймс. – Ливерпуль? Что, бога ради, ты там забыл? Мне казалось, все эти годы ты должен был провести в Индии. Однако не важно. Главное, что ты наконец здесь. Идем же. Идем.
– Спасибо.
Схватив за руку, Джеймс потащил Томаса через лужайку внутреннего двора, как будто брат после столь долгого отсутствия был не вполне готов к тому, чтобы предстать перед семьей. Словно хотел убедиться, что Томас не исчезнет еще лет на пятнадцать, прежде чем окажется в надежном окружении родных стен.
Томас был тронут – значит, по нему скучали. Тревога, что тугим обручем сдавила ему грудь, начинала мало-помалу отпускать.
– Не будем заходить в дом. – Джеймс повел его через арку в стене прямо в парк. – Вся семья сейчас на западной лужайке – все, кроме Уильяма и его семьи. Так что хорошо, что ты не поехал в Даунпарк, – они ведь все здесь: мама, отец, все остальные. У нас нечто вроде приема в саду. Детям дали клубнику со сливками. Ты поспел как раз на крещение Аннабел.
Томас задержался перед аркой.
– Аннабел?
– Моя младшая. Родилась, пока ты разъезжал по свету. – Джеймс улыбнулся. Его голос был исполнен той благодушной теплоты, что всегда отличает счастливого в отцовстве мужчину. – У меня их много, детей. Но ты увидишь здесь всех остальных.
Вокруг стола, установленного на лужайке, расположилась многочисленная группа людей. Издали они по-прежнему казались ему незнакомыми. Томас положил ладонь на теплый кирпич стены, чтобы обрести равновесие и дать себе минуту передышки после долгого отсутствия.
– Грязь. С дороги.
– Не важно. – Джеймс продолжал тянуть его за собой. – Они будут в восторге, когда тебя увидят. Хотя нужно убедиться, что мама сидит. Слишком долго мы ждали.
– Да, – эхом отозвался Томас, все еще не решаясь преодолеть пропасть столь многих лет. – Слишком долго.
Эти