Джефферсон Кайл Кидд хотел отправиться на запад, в испанские поселения, однако надо было содержать овдовевшую мать и младших сестер. Жениться без должного размышления он не собирался. Дважды размышлял слишком долго, так что предполагаемые невесты возвращали письма и выходили замуж за других. К тому времени, когда капитан Кидд закончил обучение и получил профессию печатника, мать умерла, а сестры устроили свою жизнь. После того как мексиканский генерал Санта-Ана захватил Сан-Антонио, сжег Трейвиса и его людей в крепости Аламо, а затем был разгромлен в битве при Сан-Хасинто, Джефферсон Кайл Кидд переехал в Техас.
Второй войной в судьбе капитана стала война президента Тейлора с Мексикой. К этому времени Кидду было уже почти пятьдесят лет, и он давно жил в Сан-Антонио, где наконец-то женился. Печатный станок Кидд установил на площади Лас-Ислас, также называемой Главной площадью, на первом этаже нового здания, принадлежавшего адвокату Брэндхолму. Нашел шрифт, содержавший тильду, акут, а также перевернутые знаки – восклицательный и вопросительный. Выучил испанский язык, чтобы печатать любые объявления и плакаты. Много заказов поступало от прихода главного городского собора, а также от газеты Сан-Антонио, сенного рынка и салунов.
Разъезжая по Техасу с набитым газетами портфелем в седельной сумке, капитан Кидд часто предавался воспоминаниям об умершей жене, о первой встрече с Марией-Луизой Бетанкур-и-Реал. Именно тогда он понял, что воображение способно нарисовать вполне реальный образ. А что касается знакомства, то оказалось, что с восхищением посмотреть издалека и встретиться лично – совсем не одно и то же. Девушка была из старинной испанской семьи, поэтому для официального представления требовалось соблюдать определенные формальности. В человеческом сознании существует действующий независимо от воли механизм повторения. Воспоминания об утрате вызывали ощущение пустоты, – невосполнимой пустоты. Капитан решил, что нельзя позволять себе роскошь возвращения в счастливое прошлое, однако прошлое снова и снова привлекало и затягивало. Юная Мария бежала по улице Соледад вслед за молочником и его пегой лошадкой. Молочника звали Поликарпо, и он почему-то прошел мимо дома ее семьи и не остановился.
– Поли! Поли! – кричала девушка, теряя на бегу туфлю. Глаза были серыми, цвета дождя, а волосы кудрявыми. Семейный дом Бетанкуров представлял собой большой casa de dueña[1] на пересечении улиц Соледад и Долороса. Иными словами, на перекрестке Одиночества и Печали.
Капитан вышел из своей типографии, схватил лошадку под уздцы и вежливо обратился к молочнику:
– Поликарпо, подожди,