Из-за поворота осторожно – а в этих горах все ездят осторожно – выглянула мелкая синяя легковушка. При виде созерцающей Ирены притормозила, остановилась; из-за руля выбрался лысеющий мужчина – Ирена его где-то уже с ним сталкивалась Впрочем, в этих местах все когда-нибудь встречаются, людей-то не так уж много…
– Что-то случилось с машиной? Вам помочь?
Над опадающими клочьями тумана летела, мерно взмахивая крыльями, белая птица. Лес проступал яснее – он тянулся с горы на гору, будто небрежно наброшенная шаль.
– Э-э-э… Извините за беспокойство…
Она очнулась:
– Нет-нет… спасибо. С машиной все в порядке.
Мужчина нерешительно топтался на месте. Вероятно, бранит себя за неуместное рвение. И боится показаться глупым.
Туман таял. Скоро проявятся валуны на дне провала и ручей между валунами.
– Спасибо, – повторила она, думая о другом.
– А говорят, – неожиданно сказал мужчина, проследив за ее взглядом, – говорят… Знаете эту примету?
На красную крышу кофейни легло солнце, отчего черепица засияла, будто мак.
– Говорят, – мужчина кашлянул, – что если в безлюдном месте долго смотреть в плотный туман – можно увидеть Создателя. Он ходит в тумане, как в облаке… Вы не Создателя, случайно, караулите?
Ирене захотелось кофе. Она вообразила маленькую фарфоровую чашечку с петелькой ручки, такой крохотной, что иначе, как двумя пальцами, за нее не взяться…
А до кофейни еще десять минут пути!..
– Извините, – снова сказал мужчина, и через секунду за спиной Ирены заурчал мотор его синей легковушки.
– Нет, я просто люблю это место, – сказала Ирена в пустоту. – Красиво, правда?
Синяя машинка удалялась, виляя хвостом выхлопного дымка. Вероятно, в знак согласия.
Кафедра филологии помещалась в центральном корпусе – самом большом и пышном, с административными кабинетами, с каменными гарпиями, охраняющими вход. Ирена терпеть не могла и администрацию, и гарпий.
Она опоздала на десять минут. Заведующая кафедрой демонстративно посмотрела на часы:
– Когда госпожа Хмель явится вовремя, я поверю в скорый конец света…
Ирена не ответила. Села в углу у стола, достала записную книжку и принялась водить ручкой по пустым клеточкам.
– …итоги нынешней сессии позволяют сделать выводы о…
Заведующая кафедрой, моложавая блондинка, была похожа на крупного кудрявого ангела, голос имела приятный и глубокий, а рассудок трезвый и совершенно мужской; поколения студентов передавали друг другу ее неизменную кличку: Карательница. Ирена знала, что, будучи хоть при смерти, студент – если у него нет надежды помереть до начала ближайшей сессии – приползет к ней на лекцию, опасаясь неминуемых, неслыханных в своей жестокости санкций…
Половина неудачников, вылетевших из университета после первого же триместра, с полным основанием могли благодарить за это госпожу Карательницу. Что до кафедры, то те, кто уцелел на ней за последние пять лет, давно уже привыкли к вечной грызне на заседаниях.
Ирена водила ручкой по чистому листу. Сквозь бледный узор клеточек проступали очертания замка – половина башен обрушилась, и над донжоном вздымался огонь. Осадная башня, таран у ворот, полчища варваров, взбирающихся на стены…
Темпераментная речь госпожи Карательницы сменилась ядовитой тирадой длинного, как жердь, профессора восточной литературы; конфликт вспыхнул, как куча промасленного тряпья, Ирена раздраженно поморщилась.
– …А то, что за подачу работ на конференцию взялись именно вы! И как понять, что я и мои студенты узнали о ней за неделю, в то время как ваши успели подготовить три развернутых доклада?!
Ирена оторвала взгляд от горящего на бумаге замка.
В просторной комнате кипели страсти. На чахлых веточках комнатного лимонного дерева спокойно шил свои сети тощий, болезненного вида паучок, – зато у профессора восточной литературы тряслись губы и летела слюна изо рта. Ирене казалось, что между профессором и Карательницей выгибается вольтова дуга:
– … Вы все сказали? Я спрашиваю, вы все сказали? Может быть, теперь вы некоторое время помолчите?!
В сравнении со склокой на кафедре даже горящий замок казался бледным, лишенным жизни, ненастоящим. Ирена пририсовала в уголке виселицу с пустой петлей – трагическая картинка приобрела и вовсе опереточный вид. Грустно покачав головой, Ирена перевернула страницу.
– …Вот хотя бы и госпожа писательница!
Ирена нахмурилась. Помолчала, разглядывая пустой клетчатый