– Я некрасивая? – в лоб спросила Венера.
Она смотрела на Данилу глазами брошенной собаки, но при этом в ней чувствовалась кошка, которая занята поисками щедрой и ласковой хозяйской руки, но в любой момент может выпустить коготки.
Да, кошечка она знатная. Густые каштановые волосы с ароматом сухого свежего сена, большие раскосые глаза в комплекте с удлиненными ресницами, подкачанные губки, откорректированные скулы. И над своей фигуркой Венера хорошо поработала. Но какая-то незапоминающаяся у нее красота, все как у всех, нет в ней какой-то своей, совершенно особой изюминки.
Впрочем, дело не в ней, а в самом Даниле. Во-первых, зажрался он. А во-вторых, ему было, с кем сравнивать.
Вряд ли девчонка из соседнего подъезда обладала космическим именем, но ее глаза как две голубые планеты, сплошь залитые водой и солнечным светом. Об этом Данила думал, глядя на Венеру и сравнивая ее с эталоном, которого боялся. В нем не было ничего искусственного. Обычные губы, нос, овал лица, а в целом – необыкновенность.
Он на полном серьезе боялся влюбиться в незнакомку из соседнего подъезда, поэтому старался не встречаться с ней взглядом, но при этом набирался храбрости. Может быть, Данила уже завтра подойдет к ней, если случайно встретит ее во дворе. Или послезавтра. А с Венерой он закончит сегодня. Его ждут другие планеты. Хорошо бы, те самые, которые светятся в глазах у прекрасной незнакомки.
– Это я некрасивый.
– Да тебе и не надо, – сказала Венера и вытянула губы так, как будто собралась надуть жвачку.
– Совсем не надо? – Данила насмешливо повел бровью.
Он, конечно, не претендовал на звание «красавчик года», но и на внешность не жаловался. На лицо вроде бы ничего, рост хорош, метр восемьдесят. Накачаны у него не губы, а бицепсы, грудные мышцы, и на животе кое-что просматривается, если поднапрячься. На пляже раздеться нисколько не стыдно. Тем более что лето уже на разгоне, и до моря чуть больше ста километров по шоссе. Надо бы съездить на недельку. Но без Венеры.
– Светить должна жена.
Ему казалось, что Венера вот-вот зевнет. Она даже руку приподняла на всякий случай. Вдруг придется прикрыть ладошкой рот?
– А муж?
– Муж – отсвечивать.
– С тобой да, можно только отсвечивать. Повезет же кому-то.
Венера надулась, кивнула, с подозрением глянула на него. Она поняла все раньше, а сейчас наконец-то сдалась и даже глянула на часы. Ну да, ее время истекло.
Девчонка оделась, собралась, вышла в прихожую. Данила не собирался провожать ее домой, но дверь он просто обязан был открыть.
Венера вздохнула, уныло глянула за его спину. Квартира у Данилы своя, не самая большая, но суперсовременная. Венере очень нравилось расхаживать по ней голышом, чувствовать себя моделью в рекламном ролике о красивой жизни.
Венера молчала, но спиной к Даниле не поворачивалась, стояла у него на пути. Открывая дверь, он мог попасть к ней в объятия, а уже был сыт этим по горло.
Но и стоять истуканом и смотреть на нее бараньими глазами парень тоже не хотел. Он обогнул Венеру, спиной прикоснулся к зеркальной дверце шкафа-купе и дотянулся до замка.
– Жалеть не будешь? – спросила она, поворачиваясь к нему.
– Буду, конечно.
– Может, мне остаться?
– В следующий раз, – сказал он и распахнул дверь.
– Когда в следующий раз?
– Когда-нибудь.
Он обнял Венеру за талию и мягко подтолкнул, заставляя переступить порог.
– А повежливей нельзя? – спросила она.
– Да, повежливей с дамой, – донеслось вдруг из-за двери.
Это был мужской голос, а в соседней квартире жили две женщины преклонных лет. Да и меж-квартирный холл всегда был заперт. Нужно было нажать на кнопку домофона, чтобы дверь открылась.
Венера подалась назад, заставляя Данилу попятиться.
Из-за двери показался парень плотного телосложения с продувным взглядом записного пройдохи. Узкое, вытянутое книзу лицо, большой нос с горбинкой, широкий рот с опущенными уголками, которые парень, казалось, изо всех сил пытался приподнять. Для этого он выдавливал из себя улыбку.
А еще этот фрукт изображал восторг. Нетрудно было понять, почему он это делал.
– Венера, ты откуда здесь? – осведомился парень.
Данила понял, что стал жертвой подставы, и приготовился дать отпор. Драться он умел, отец готовил его к этому с детства, боевую стойку принимать не стал, но внутренне напрягся. Противник у него рослый, жилистый, руки