– И правильно.
– Кстати, о курении… – Я вынула из пачки сигарету и прикурила. Мейбл, которая никогда раньше не видела меня курящей, натужно расхохоталась. Гордость не позволяла ей показать изумление и растерянность, и она изобразила бурное веселье.
– Гарриет, вы курите?!
– Да, уже много лет. А недавно обнаружила, что сигарета отлично сочетается с кофе. И, кстати, она притупляет чувство голода, так что можно не обедать.
– Вот как, – отозвалась Мейбл и с удвоенным интересом посмотрела на пачку.
Я выпустила длинную струйку дыма.
– Конечно, я ни в коем случае не предлагаю надрать Сибил уши, но, быть может, ее нужно урезонить более твердо.
– Совершенно верно, – согласилась Мейбл. – Я всегда считала, что ей нужна твердая рука. Кто-то должен поставить ее на место.
В отличие от Мейбл, мать Неда, которая, без сомнения, наслаждалась ролью бабушки, была склонна баловать детей. Разумеется, сама Элспет жить не могла без внимания, но ей нравилось демонстрировать, как она обожает девочек, и особенно Сибил, которая – как первенец и, пожалуй, более красивый ребенок – была ее любимицей. Возможно, Элспет чувствовала вину за то, что уделяла мало времени собственным детям, и потому чрезмерно потакала внучкам. Она постоянно хлопотала над Сибил – обнимала, целовала, восторженно вскрикивала, – понимая, что умилительная картина «бабушка с внучкой» непременно вызовет всеобщее восхищение. Конечно, восторженные взгляды были в основном обращены на девочку, но Элспет хватало «отраженного сияния». И само собой, она никогда не бранила Сибил и делала все возможное, чтобы угодить внучке.
Энни же, напротив, пыталась быть твердой с дочерью, но той достаточно было закатить долгую безобразную истерику, чтобы добиться своего. Нед чаще жены шел у Сибил на поводу, и, к сожалению, родители нередко противоречили друг другу. Например, Энни могла весь день запрещать Сибил сладости, а потом Нед угощал дочь конфетами, чтобы унять слезы. Энни прилагала все усилия, чтобы выдворить девочку из мастерской, но художник поддавался мольбам и впускал Сибил; она тут же принималась скакать по комнате, как блоха, донимая отца. Неудивительно, что, хотя Нед прекрасно умел сосредоточиться, Сибил с легкостью отвлекала его от работы.
Брат Неда, Кеннет, похоже, пребывал в блаженном неведении относительно Сибил. В его присутствии она становилась совершенно неуправляемой – подозреваю, девочка испытывала к дяде детскую влюбленность. Когда он приходил в гости, Сибил буйствовала, а если он, на свою беду, заговаривал с кем-то другим, она начинала лихорадочно прыгать вверх-вниз, выкрикивая «Кеннет! Дядя Кеннет! Кеннет!», пока не добивалась его внимания. Она всегда с нетерпением ждала встречи с ним, однако брат Неда не отличался обязательностью. После работы он шатался по кафе и барам в парке и частенько не выполнял обещания навестить племянницу. Весь вечер она проводила в мучительном ожидании, а сообразив, что он не