Второй период научной деятельности И. М. Сеченова связан с работами «Кому и как разрабатывать психологию» и «Элементы мысли». В этих работах Сеченов внес существенные коррективы в свои прежние представления о произвольности, воле, сущности мысли и прочем. Он стал четко различать рефлексы, автоматизированные действия и произвольные акты. К сожалению, эти работы Сеченова остаются в тени «Рефлексов…». Вероятно, поэтому многие психологи считают Сеченова только физиологом, несмотря на то, что он внес большой вклад в дело соединения физиологии с психологией.
Странно и то, что и в наше время идеи Сеченова, высказанные им в «Рефлексах…» как предположения (что он сам неоднократно подчеркивал), принимаются физиологами и психологами как аксиомы и принимаются за твердо установленные факты, без учета имеющихся в рассуждениях Сеченова противоречий, неточностей, недосказанностей и прочего. Например, А. В. Петровский утверждает, что Сеченов, «изучив материальный субстрат психических явлений – мозг, построил рефлекторную теорию психических явлений, опирающуюся на объективный анализ психических процессов» [1961, с. 364]. В чем же выражается этот объективный анализ, если Сеченов сам говорит лишь о предположениях?
Стремление строго придерживаться сеченовского учения о рефлексе с учетом новых представлений приводит ученых к эклектичности высказываний. Вот что пишут, например, Е. В. Шорохова и В. М. Каганов: «Несмотря на то, что еще в древности было провозглашено, что нет действия без причины и все вызвано необходимостью, все же и поныне нередко толкуют о действующих спонтанно силах в организме, спонтанной активности мозга, особом внутреннем возбуждении, которое первично формируется в мозгу, программировании предками будущего для очередного потомка, активном преодолении организмом препятствий к реализации программы своего морфогенеза, действиях организма, не детерминированных раздражителем и не нуждающихся в пусковом раздражителе и т. п.» [1963, с. 92]. Этим представлениям, пишут авторы, и должна противостоять рефлекторная теория, которая, исходя из развитых Сеченовым представлений, доказывает, что организм без внешней среды невозможен. С этим спорить не приходится. Но зачем так абсолютизировать это положение (см. вставку)? Зачем роль внешней среды для развития организма путать с детерминацией конкретного действия, поведенческого акта? Почему наряду с воздействием внешних факторов действие и поведение не могут быть детерминированы внутренними состояниями мозга? Когда мы хотим спать, разве наше укладывание в постель детерминировано внешним сигналом, а не состоянием мозга? И разве не детерминировано наше поведение потребностными состояниями, или состоянием утомления?
Ведь Е. В. Шорохова и В. М. Каганов сами утверждают: «Только механистически понимаемый принцип детерминизма устанавливает непосредственную зависимость между внешними причинами