Ева посмотрела в зал, близоруко прищурившись. Участники рассаживались по местам. Увидев мать, Ева успокоилась, ее движения стали уверенными и решительными.
Картинка снова начала меняться, но туман никак не рассеивался.
– Вы готовы к тому, что сейчас будет? – спросила Мэри, глядя Анетте в глаза.
– Я снова увижу ее смерть? – спросила женщина обреченно.
– Нет, нам не нужен именно тот момент. Лишь все, что было до него. Мы остановимся за пару минут до ее смерти.
– Слава богу! – вздохнула Анетта.
Она уже была сама не своя, перестала различать явь и иллюзию, навеянную Райаном. Данные из ее воспоминаний о дочери, даже те, которые не были визуализированы, скачивались через приложенные к голове электроды. Их должно было хватить для создания совершенной виртуальной копии Евы.
Туман рассеялся. Кресло, в котором сидела Анетта, и стул Мэри оказались посреди узкого коридора. В заполненном зале, оставшемся позади, стоял тот же гул, но Ева уже закончила презентацию и вышла за перегородку, прижимая к себе ноутбук. Анетта шла рядом с ней, медленно, они о чем-то беседовали, едва слышно посмеивались.
– В тот день она выиграла грант на разработку своего проекта. Самый молодой программист, получивший предложение работать в «Нейроник текнолоджис». Ее победа была объявлена, когда Евы уже не было в живых, через полчаса после ее презентации.
Анетта смотрела на свою широкую низенькую фигуру и на тонкую, высокую фигурку дочери, идущие рядом по коридору к запасному выходу.
– У Евы вдруг сильно разболелась голова, я повела ее на крышу, проветриться. Сейчас мы идем с ней вот так, плечо к плечу, думаем, что она просто переволновалась или выпила слишком много энергетиков.
Когда Анетта открыла и придержала тяжелую лестничную дверь, Ева пошатнулась и приложила руку ко лбу.
– Она отшутилась, сказала «гномик стучит по черепку, того и гляди пробьется наружу». Ей было плохо, но кто придает этому большое значение в шестнадцать лет? – Анетта тяжело дышала. – За эти годы, мне казалось, я как-то смирилась. Никто не мог знать, никто не виноват. Просто так случилось. Но меня каждый день мучает то, что я не успела сказать ей: Ева так и не узнала, что мне очень понравился ее пирсинг.
Дверь за Евой и Анеттой захлопнулась, коридор опустел, и виртуальная проекция событий пятнадцатилетней давности рассеялась, будто дым.
Райан потирал руки, довольный результатом. Ева должна была получиться такой, какой помнила ее мать. И пройдет еще достаточно времени, прежде чем Анетте придется пройти через самое трудное испытание в своей жизни.