– Пошли лучше туда.
Прижавшись к земле, Мэри поползла к озаренной светом тысяч светлячков поляне. Нис обреченно вздохнул и пополз следом.
Они сидели на земле, смотрели на неугомонный рой крохотных фонариков, кружащих над ними.
– Как здесь красиво, – покачала головой Мэри. – Но это не наше с тобой место. А наше с Райаном. Он даже называет меня «светлячок».
– Вот только он тебя сюда не отведет, – заметил Нис, и Мэри удивилась, насколько хорошо он знает Райана. – Сколько раз с тех пор, как вы приехали, ты была здесь с ним? Спорю, что ни одного. А я знаю, как тебе здесь нравится. Теперь это наше место. Как ты не поймешь!
– Чего? – коротко спросила зачарованная Мэри.
– Того, что я люблю тебя с самого детства. И не перестаю любить ни на минуту.
– А-а, ну это я знаю. Я тебя тоже люблю.
Слова так просто сорвались с ее языка, и снова она провалилась во временную дыру. Ей опять восемнадцать, они с Нисом валяются под звездным небом пьяные и счастливые. Теперь она думала, что в Замке не действуют законы времени: воскресшие, чужие потери, их с Райаном и Нисом жизни, все это сбило какие-то невидимые временные настройки, и в землях Замка то и дело нарушаются законы физики и логики, и прошлое путается с настоящим, смешивается и разделяется снова.
Нис потрогал заколку в ее волосах. Отполированная серебряная пластина на спинке светлячка отражала искристый свет. Его зеленые изумрудные глазки мерцали в темноте, загадочные, озорные. И сама букашка была такой ладной, искусно сотканной из тончайших серебряных ниточек, легких и прочных одновременно.
– Ты такая талантливая, – прошептал Нис и коснулся носом шеи Мэри.
– Мои заколки – это моя память. Книга жизни. Райан воскрешает чужое прошлое, а я – свое. По сути, мы с ним заняты одним и тем же.
Они так и сидели на траве, упоенные волшебной ночью. Им было по-настоящему хорошо вместе.
Лезвие гильотины
– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Дублин…
Дальше Сибиряк уже не слушал. Он не успел выспаться за время перелета из Штатов. После взлета сон долго не шел, и он беспокойно ерзал в кресле. Каждый раз, когда Сибиряк добывал поддельные документы, ему казалось, что изобличение неминуемо, но уже несколько десятилетий он чудом избегал неприятностей. И вот теперь впервые за тридцать лет он покинул США и прошел самый бдительный из всех контролей –пограничный. Его молодое открытое лицо, голубые глаза и русые волосы, аккуратно уложенные на пробор, как у мальчика-отличника, ни у кого не вызвали подозрения. Но это была половина дела. Теперь оставалось пройти контроль на выходе, и тогда можно будет окончательно расслабиться.
Над Дублином садилось солнце. К борту самолета подъехал трап, и все еще сидящий в кресле Сибиряк, не торопясь к выходу, рассматривал пассажиров бизнес-капсулы, выходивших первыми. Один из мужчин,