Ровно через двадцать минут он был в Хитроу. Райан поднимался на эскалаторе, сквозь десяток ярусов, усаженных тысячами видов растений. В последнее время ему казалось, что весь мир стал зеленым. Из жадных разрушителей, уничтожающих все вокруг себя, напуганные люди вдруг превратились в безумных, отчаянных созидателей. Запрет за запретом, они с завидным фанатизмом искореняли ошибки прошлого: лесоповалы, химические фабрики, заводы по производству пластика и нефтяные вышки, разбирали на бетонные блоки скотобойни и ликвидировали фермы. Чем жарче становился мир, чем выше поднималась вода, прорывая плотину за плотиной, тем шире расстилались искусственно высаженные леса, каждый свободный сантиметр земли становился зеленым, а корпорации теперь соперничали в экологичности производства.
У платформы поездов толпа редела – до следующего маглева оставалось целых десять минут. Райан свернул к засаженному каштанами уголку. Желто-зеленые колючие шарики свисали с каждой ветки. Между корнями шуршала вода, успокоительно, размеренно. Райану казалось, что здесь он остался совсем один, как в саду Замка, словно растения обладали удивительным даром окутывать, защищать хрупкое человеческое существо от остального мира, говорить только с ним, напевать ему свою упоительную песнь листьев.
С огороженного края яруса он видел беспредельный, величественный сад под ячеистым куполом аэропорта. Пассажиры и их чемоданы исчезали в зеленом море, выныривали и пропадали снова. Дубы-исполины в северной части зала поднимались к самой крыше, пальмы в южной стороне – отсек тропических видов – стояли недвижимо: взлохмаченные головы на тонких шеях. Нижние ярусы занимали приземистые кусты, еще ниже – цветы и травы, папоротники, плющи, стелящиеся по самой земле. Зеленая масса поглощала звуки, питалась человеческим дыханием, обращая углекислый газ в кислород, и через открытые в крыше люки вырывался влажный и теплый, как в турецком хаммаме, воздух.
Вскоре Райан входил в двери телестудии. На постаменте посреди площадки красовался макет кресла экстракции, куда более внушительный, чем его прототип – стерильно белый, стальные ножки с шипами, блестящие шары на подлокотниках, за которые, видимо, должен был хвататься несчастный рыдающий доброволец. Райан поморщился – антураж слишком уж походил на выпендреж, все в нем так и кричало о том, что в крипте Замка не работают, а снимают какое-то забористое шоу.
– Мы уже начали волноваться, вдруг ты не приедешь, – Мишико ласково поцеловал Райана в обе щеки. – Смотри, что мы для тебя смастерили. Ну как?
Он махнул рукой в сторону кресла экстракции, любуясь проделанной работой.
– Как в кино, – саркастично заметил Райан, и Мишико самодовольно улыбнулся.
– То,