– Нет!
– Почему?
– Потому что это другое.
– Как это?
Когда ж она уймется-то, эта женщина!
– Да вот так! – мне не хотелось выставлять себя дураком перед всеми. Но чем больше я думал, тем яснее понимал: это и вправду глупо.
Глупо потому, что я даже не помню, из-за чего мы враждуем. Просто так повелось. Какого хрена она вечно лезет с вопросами? Загоняет в угол, пока не согласишься, что есть и другая сторона, когда на самом деле ее нет. Не помню даже, как все началось, но ясно же: если ты из одной семьи, надо быть преданным ей и стараться за нее отомстить. И точно так же ясно другое: если ты из латинобанды, тебе не по пути с азиатской бандой, а если ты из азиатской, к латиносам тебе нельзя. Вся эта вражда – скорее традиция. Кому есть дело до истории, которая за ней стоит? Кому вообще есть дело до хоть какой-нибудь истории? Просто две стороны столкнулись в прошлом и до сих пор не дают другим людям покоя из-за своих проблем. И тут-то я вдруг сообразил, что она права, – ведь точно же как в этой дурацкой пьесе. Так что хоть наши причины и глупые, но раз уж все продолжается, кто я такой, чтобы что-то менять?
Дневник 16. Подростковая любовь и побег
мы только что дочитали «Ромео и Джульетту». Мне не верилось, что Джульетта закололась из-за парня, которого знала всего несколько дней. Наверное, я не так влюблена, как думала, потому что ради своего бойфренда никогда бы на решилась на такой бред.
Сначала, когда мы только начали читать эту книжку, я сравнивала себя с Джульеттой. Мы обе молоды и влюблены так, что не можем дня прожить без своего парня, только Джульетта влюбилась с первого взгляда, а мне понадобилось месяца два, чтобы вроде как влюбиться. И я тоже решила сбежать из дома в знак протеста против того, что родители не одобряли моего бойфренда. Но все вышло не так, как мы планировали.
Родители Джульетты нашли ее мертвой рядом с ее парнем. А мои, к несчастью, застукали меня живой рядом с моим. Повезло Джульетте, она умерла, не видела реакции родителей и избежала наказания. А я была жива, и мои родители, в отличие от Джульеттиных, не расплакались и не раскрыли мне объятия. Когда они подъехали к дому моего бойфренда, мать вышла из машины первой. Она заглянула мне в глаза, и я поняла, как ей стыдно за меня. Затем она подошла к моему бойфренду и начала читать ему нотации. А отец приблизился ко мне и заорал. А потом неожиданно засветил мне в глаз. Дальше они с матерью поменялись местами. Мать схватила меня за волосы и потащила в машину, а отец кричал на моего бойфренда. Я упала, потому что на мне были высокие каблуки, а мать тащила меня слишком быстро. Она визжала: «Levántate!»[9] «Туфля! Моя туфля упала!» – закричала я. Она подхватила мои туфли на платформе, я встала. Она втолкнула меня в машину и начала бить моими же туфлями. Я закрывала лицо ладонями и чувствовала, как каблук царапает мне руки. Она остановилась, только когда отец сел в машину.
Когда мы приехали