Вера отстраненно подумала, что в последнее время она никак не может угнаться за этим чертовым временем, которое как песок утекает сквозь пальцы, – везде опаздывает, куда нужно – не успевает.
Оглянулась на медленно закрывающуюся дверь подъезда. Доводчик двери замерз и тоже запаздывает. «Чего-то я забыла сделать, – с досадой подумала Вера, отворачиваясь от двери. – Не вспомнить теперь…» Подошла к своей машине, перехватила поудобнее сумочку и полезла в карман дубленки за варежкой. Кожаные перчатки лежали в сумочке, но не смахивать же жесткий, колючий снег ими! На этот случай у Веры были припасены обыкновенные вязаные варежки из грубой овечьей шерсти – синие с еще просматриваемым местами беленьким узорчиком. «М-да! – подумала она. – Еще один трудовой день, и, может, я вспомню вечером, что варежки пора давно постирать?»
Вера вытянула на свет из кармана варежку. Одну. «Странно, а где же вторая? – посмотрела под ноги. – Дома или уже потеряна? Не помню…» Натянула варежку на правую ладонь и принялась сгребать с водительской двери снежок – колючий по случаю мороза. Расчистила немножко и, сняв варежку с ладошки, полезла в сумочку, ключи искать.
– Вот! Ну и хорошо! Какая я копуша! Наконец нашла в ворохе бумажек то, что мне сейчас так нужно. Ключики заветные! А то все не то попадается: квитанции, билетики, чеки разные – зачем мне все это?! Нужно почистить нутро сумки! Но некогда. Нет времени, нет времени, нет времени… – бормотала себе под нос Вера.
Шапка тронулась на копне волос. Вера поправила ее, сдвинув ближе к затылку, и вновь углубилась в нутро сумки, укладывая кучу женского хлама в обратном порядке.
Нажала брелок. Машинка приветливо мигнула габаритами и промяукала, ну прям как хищная дикая кошечка. И не скажешь ведь, что для Веры это была не кошечка, а настоящая всамделишная корова на льду. Зимой ее кошечка была трудноуправляемой в поездках. Подарок бывшего… Вот угораздило же ее так влипнуть! «Ладно, потом повспоминаю, – подумала она. – Причинно-следственная связь, и как итог – я одна». Вера нажала на ручку и с небольшим усилием открыла примерзшую за ночь дверь.
Во дворе всегда было очень мало места, и каждый старался втиснуть своего боевого коня поближе к двери подъезда. А дворы-то не были изначально предусмотрены для такого количества коней всех возможных мастей! Вот и жались автомобили своими дверцами к оградам и березкам… Те, несчастные, особенно страдали – от едкого снега с реагентом, от припаркованных впритык к стволам машин, от всех нас: людей, собак, кошек, птичек…
Вера много лет уже была не худышкой, а скорее сдобной пышкой. Открыв дверь, она буквально втиснулась в узкую щель, которую ей позволил открыть палисадник, огороженный металлической зеленой оградкой. За оградкой сиротливая березка – все как положено. Место под солнцем занято. Занято не Верой.
– Ух! Вот я и внутри.
Темнота и странная вонь в салоне. Из-за наваленного на лобовое стекло снега Вера ощущала себя в салоне промерзшей до трясучки за ночь машины как под метровым слоем снега – жуткое ощущение, не проходящий кошмар, с которым ей жить всю жизнь. Много лет назад она студенткой рванула на Домбай и в первый же день попала под снежную лавину. Выкопали ее минуты через две. Но эти две минуты в темноте, с неимоверной тяжестью на спине и намертво приваленными тоннами мокрого снега ногами, она никогда не сможет забыть. Все это было так давно…
Вера глубоко вздохнула и, прикрыв глаза, попыталась отогнать прочь тяжелые воспоминания. Никто не погиб, да и завалило лишь ее одну. Откопали тоже очень быстро. Она испугалась, но мало кто об этом догадался.
С тех пор Вера в горах не была.
В потемках нащупала замок зажигания, на ощупь вставила в замерзшее отверстие ключ и, глубоко вздохнув, мысленно попросила: «Заведись, родная…» Ключ очень туго пошел вправо, как бы не желая вообще двигаться, и ее машинка вздрогнула. Вера склонила голову набок: внутри железного коня что-то с усилием проворачивалось. Машина еще раз вздрогнула, и раздался скрежет, а потом гул и визг… Все сразу затряслось в разы сильнее.
– Завелась, лапочка! Спасибо! Ох! – Вера отпустила ключ зажигания и начала устраиваться в салоне. Дело это было не из легких: кожаные тяжелые полы дубленки подвернулись и никак не хотели выправляться из-под пятой точки. Вера крутилась, устраиваясь в салоне, но в итоге все же решила вылезти наружу. И тут вспомнила, с каким трудом она протискивалась в приоткрытую дверь из-за близко расположенной ограды.
– Надо худеть. Да, надо. Вот бы еще определиться с тем, как это сделать без усилий и вечерних терзаний перед раскрытым настежь холодильником.
Машинка утробно урчала, грелась и тряслась мелкой дрожью – в общем, оживала потихоньку. Дворники рано включать: нужно еще выползти один раз точно – разгрести снег с капота и лобового стекла.
Зазвонил телефон. Вера посмотрела на лобовое стекло – темно. Смурно на душе, и совсем не хочется брать трубку. Телефон замолчал, но через пять секунд