1902
Пергамон в Берлине
Берлин город ужасный и простой. Всё, что стремится придать ему вид столицы, исполнено отвратительного дурновкусия. Впрочем, любой город империи, неважно какой, интереснее этого города без церквей. Если бы не замки в окрестностях города, не несколько картин старинного музея и не недавно открытый Пергамон, путешествие в Берлин было бы бесполезным. Здание, которое называется Пергамоном, расположенное за старинным музеем, содержит находки, привезённые с раскопок в Пергаме, и, самое главное, знаменитую гигантомахию, которая украшает алтарь Юпитера. Этот алтарь реконструировали, и на эту работу у берлинских учёных ушло двадцать три года.
Но как же это прекрасно! Какая это восхитительная поэма в камне! Земные, морские и подземные олимпийские боги, животные, гиганты, чудовища яростно переплетают свои местами повреждённые члены, торсы богинь вздымаются в руках героев, лица искажены гримасами, рты открыты. Эта работа, которую ремесленники изваяли из крупного куска гранита, так сознаёт свою божественность, что путешественник, забыв о толпе посетителей с закрученными к верху усами и уродливых женщин, ожидает часа, когда быки замычат в гекатомбах.
Эта гигантомахия датируется третьим древнегреческим периодом, который длится с 331 года по 63 год до Рождества Христова.
Созерцая работу каменотёсов из Пергама, люди в Германии, возможно, станут скульпторами. Я этого им желаю, потому что немцы действительно не имеют никакого представления о том, что такое скульптура. Огородные пугала в Аллее Победы, работы Бегаса или, из недавних, Макса Клингера (нравится это или нет господину Георгу Брандесу) не содержат ничего такого, что могло бы идти вразрез этому мнению.
Выставка в Дюссельдорфе
Значительное усилие двух провинций, которые сотрудничали при создании выставки für Westfalen und Rheinland, организованной в Дюссельдорфе, не должно, тем не менее, ввести в заблуждение посетителей относительно кризиса немецкой промышленности и коммерции. Одной из наиболее интересных частей экспозиции является Kunstpalast. Этот дворец содержит первую большую выставку изящных искусств в Дюссельдорфе. Здесь выставляют свои работы художники со всей Германии.
Школа Дюссельдорфа, казалось, находится в упадке. Из художников, которые принесли ему славу, один из Ахенбахов, единственный, ещё держится, он богатый, немного сумасшедший и уже немодный. И всё же среди хаоса очень сомнительных произведений Берлина, странных присланных из Дрездена и Вены работ, картины художников молодой школы Дюссельдорфа: Гебхарта, Янссена и Бохманна, – создают впечатление успокаивающего и утешающего здоровья, полезного для будущего этого милого процветающего города. В общем, на этой выставке, которая претендует на то, чтобы быть чем-то вроде Décennale, очень не хватает значимых художников.
Это правда, что многие художники, которые, по той или иной причине, не нашли места для своих работ в Kunstpalast, хорошо представлены в открытых галереях города. Так обстоит дело с профессором Брауном (из Мюнхена), баталистом, учеником Верне. Г. Браун выставляет очень личные пейзажи баварских Альп.
В секции искусств, применяемых в промышленности, очень примечательны присланные из Вены работы.
Главным скульптурным произведением является Бетховен Макса Клингера. Я уже видел прошлой зимой в Вене такой фасон Юпитера из цветного мрамора, который, казалось, в первую очередь, предназначен быть дежурным предметом в любой художественной мастерской. Его приняли за шедевр. Дискуссии, которые длятся больше года, не сделали его лучше, по моему разумению. Три страны, Пруссия, Саксония и Австрия оспаривали его друг у друга. Саксония взяла верх, Бетховен отправился в Лейпциг.
В целом, выставка в Дюссельдорфе очень важна. Я желаю, чтобы в результате она придала жизни этому центру искусств, у которого нет недостатка в столицах.
Мне показалось, прежде всего, что художники Дюссельдорфа проявили себя в качестве художников жизни и света, они должны продолжать в том же духе. Они только выигрывают, противопоставляя свою искренность лжи сепаратистов из Мюнхена, представленных слишком знаменитым и злополучным профессором Штуком, и теми, что из Берлина, о которых вообще не стоит говорить.
Немецкий музей Нюрнберга
После того, как Вы в двадцатый раз обошли вокруг Нюрнберга, после того, как заплатили за вход во всех церквях, после того, как Вы были в восторге от Прекрасного Фонтана и от всех прочих фонтанов города, после того, как Вы остановились на каждом мосту через Пегниц, после того, как посетили древний Kaiserburg, дом Дюрера и поразмышляли у его надгробия на кладбище Сент-Жан, после того, как Вы выпили нюрнбергского пива, которое многие ставят выше мюнхенского, в Bratwurst-Gloecklein, маленькой гостинице, все ещё полной воспоминаний о Дюрере, о Крафте, о Вишере, которые, в своё время, были её завсегдатаями, и где