Кажется, я не создана для медитации. Нам нужно было снова медитировать на прогулке после обеда. Быть осознающими. А не забивать сознание мыслями, как это бывает у меня. Поля вокруг центра были заполнены людьми, медитирующими на ходу. Они двигались словно зомби, концентрируясь на каждом шаге. Чтобы «оставаться в моменте», как нас проинструктировали. Первые несколько минут у меня неплохо получалось, но потом вид Пру и мистера Нидерланды, движущихся синхронно, опять вывел меня из себя и я зашагала вверх по узкой тропинке к зарослям деревьев. Я вдруг почувствовала, что больше не выдержу в этой медленно движущейся толпе ни секунды.
Какое облегчение оказаться в лесу – здесь прохладнее, да и безопаснее по ощущениям, не так открыто. У меня уже довольно давно не было полноценной панической атаки (лекарства помогали), но сейчас я точно начала чувствовать, как сжимается горло, давит в груди и стучит в голове. Так что оказаться наконец одной – большое облегчение. Я не привыкла все время находиться среди людей.
Интересно, сколько миль я уже прошла? Камень с указателем ничего мне не говорит, потому что я совершенно заблудилась. Я теперь насквозь промокла от пота, а на пятке большая мозоль. Смотрю еще раз на ногу и обнаруживаю, что на натертом месте кожа пузырится. Чтобы отвлечься от боли, яростно чешу комариный укус на лодыжке, пока не начинает идти кровь. Потом прислоняюсь к грубой поверхности камня-указателя и вытягиваю ноги, осматривая виды вокруг.
Во все стороны расходятся аккуратные виноградники. То тут, то там в них уютно устроились кремового цвета каменные постройки. Крыши из красной черепицы сияют в вечернем свете. Здесь на вершине холма дует легкий ветерок. Я с благодарностью приподнимаю голову, чтобы он обдувал мою потную шею и горящие щеки. По крайней мере, теперь дорога идет вниз. Возможно, если пойду по ней, узнаю какие-то места или найду указатель, ведущий к центру.
Я оборачиваюсь взглянуть на дорогу, по которой шла, и с ужасом вижу огромные клубы темных грозовых облаков. Кажется, пока я смотрю, они увеличиваются в размерах, вздымаясь все выше и наконец заслоняя солнце. Свет меняется с мягкого золотого на болезненный фиолетовый. Становится зловеще тихо, и только сейчас я замечаю, что хор птиц и сверчков, сопровождавший меня до этого момента, неожиданно стих. Я поднимаюсь, одной рукой опираясь о камень, другой хватаясь за основу креста, и несмело наступаю на натертую ногу. Надо идти, и быстро, пока не началась гроза.
В этот самый момент я слышу шум мотора и рядом со мной тормозит белый фургон. Я поворачиваюсь, ожидая увидеть лысеющего француза в майке, но за рулем женщина примерно моего возраста, с длинными темными волосами, собранными в аккуратный хвост. «Запрыгивайте!» – кричит она, чтобы заглушить шум мотора и ветер, который начал закручивать маленькие пылевые вихри вдоль дороги. Я с опаской смотрю на облака, от которых теперь потемнело все небо. В этой части