Да, думали они, глядя на марширующих по их родным улицам русских солдат, мы проиграли. Обидно, конечно. Но обидно как-то вообще, за всю страну в целом. И при этом в голове у каждого крутилась крамольная мыслишка. Да, Германия проиграла, но зато я-то сам, безусловно, выиграл в этой войне. Ведь я остался жив. А это самое важное. А раз мы выжили, то еще поживем и посмотрим, что там будет дальше. Потому что всем было ясно: худшего зла, чем пронесшаяся по ним война, уже не будет.
Русские солдаты думали о другом. Вот еще один маленький европейский городок. Чужие, незнакомые лица. Чужие улицы. Чужие дома. Даже сейчас, разрушенные и разбитые, они хранили черты былого благополучия. Солдатам, многие из которых до сих пор ничего, кроме родного села или райцентра, в глаза не видели, все было очень любопытно. И они с интересом смотрели по сторонам. И при первой же возможности разбрелись по городу.
Два приятеля отбились от остальных. Город был совсем тихий. Без подвоха. Врага отсюда давно и основательно выбили. И солдаты ничем не рисковали, бродя по развалинам. Во всяком случае, не больше и не меньше, чем каждый день своей службы.
– Ну и домина! – произнес первый солдат.
У него было простое деревенское лицо. Круглые щеки надвигались на маленькие плутоватые глазки, почти топя их. Даже скудный солдатский паек не сумел отнять у этих щек их округлость. Его товарищ являл собой другой тип: сухой, подвижный, в круглых очках, на одном стеклышке которых появилась трещина. Но очки служили, и ладно. Черты лица у него были правильные, а очки являлись как бы дополнением к ним.
– Что бы ты понимал! – воскликнул он. – Это не просто дом. Это музей!
– Эх! – вздохнул первый. – Такие хоромы разрушили! Как думаешь, наши постарались?
– Мы бомбили только склады с оружием, – покачал головой второй солдат. – И казармы. А музей от них далеко. Совсем в другой стороне города.
– Тогда кто же уничтожил его?
– Сами фрицы и взорвали. Что подороже, то вывезли. А что не смогли увезти, уничтожили.
– Вот гады! – искренне расстроился первый парень. – И что за натура такая у фрицев?! Ни себе ни людям.
– А ты бы как на их месте поступил?
– Как? Ну, не знаю. Не их ведь это все было! Наверняка у нас же награбили. Или у поляков с чехами. И сюда свезли. Не свое, так зачем же уничтожать?!
Солдаты довольно долго бродили по развалинам, ворочая тяжелые камни. Сегодня они оба были в увольнительной. Весь их взвод получил целый выходной день. И никто не запрещал им проводить его так, как им того хотелось. Бывшее здание музея располагалось в красивом месте. И хотя само оно было уничтожено, но возле него оставался нетронутый парк. С чистым озером, обсаженным живописно подстриженными деревьями.
– Красота-то какая вокруг… – вздохнул первый солдат. Потом осмотрелся и вдруг закричал: – Эй, а чего это там блестит?!
Оба парня устремились к блестящему предмету. Они откинули несколько камней. Разгребли осколки стекла. И из руин появилась золотая маска. Но это было не человеческое лицо, а скорей морда какого-то невиданного зверя – клыки, четыре глаза, а вместо волос змеи.
– Жуть! – восхищенно пробормотал первый парень.
И не успел товарищ его остановить, как он нацепил маску на себя.
– Ну, как? Идет мне?
– Ага!
И первый парень запрыгал по развалинам.
– Я – урод! – вопил он, дрыгая руками и ногами. – Я жуткий урод! Я живу в самом сердце Черной Африки! У меня есть маска! Она золотая!
Второй смотрел на дурачества друга со смешанным чувством веселья и тревоги.
– Осторожней ты! – не выдержал он наконец. – Эти сволочи могли тут мин понаставить нам в подарок!
– Какие мины! – веселился первый. – Победа, друг!
Он прыгнул еще раз. А потом… Потом из-под его ног взлетел фонтан земли, камней и огня!
– Ёк! – бросился на землю второй солдат.
Но за первым взрывом ничего не последовало. Тишина. Оглушающая тишина. Второй парень поднял голову и тоскливо, уже зная, что никто ему не ответит, закричал:
– Вася-а-а-а!!!
Вася молчал. От его тела не осталось даже клочка. Все разлетелось на мине. Второй солдат, шатаясь и почти не видя ничего вокруг себя, очки запотели от слез, побрел к тому месту, где только что плясал его друг.
– Васька! – бормотал он себе под нос. – Васька! Да ты что! Победа ведь уже! Всю войну вместе… И тут на тебе! Васька, Берлин в трех шагах! Как же ты так?
Внезапно он споткнулся обо что-то. Посмотрел себе под ноги и вскрикнул. На земле лежала Васькина рука. Отделенная от туловища, в пальцах она все еще сжимала золотую маску неведомого урода.
– Васька! – упал на колени солдат. – Друг! Как же так, а?
И словно в ответ на его слезы пальцы разжались, и маска выпала из мертвой