Художник и Воображуля. Светлана Карина

зато, если вдруг кому-то был нужен Художник, его всегда легко было найти. Впрочем, Художника искали редко, и он жил один-одинешенек в своем чудесном домике среди высоких сосен, упирающихся верхушками в далекое небо. Но Художник не жаловался. Он любил этот городок, три его узкие улочки, уютное кафе на углу, любил слушать, как ночами стучит дождь по крыше его дома, как завывает в трубах ветер, как трещит в камине огонь. Вечерами он надевал старый свитер, поднимался на чердак, где была его мастерская, и принимался писать свои картины. Он писал сосны и синее небо, ребятишек, бегущих из школы, и молчаливую девушку за чашкой кофе, и, конечно, свой солнечный домик. И был лишь единственный день в году, когда Художник чувствовал свое одиночество – день, когда один год сменяет другой. Именно в Новогоднюю ночь Художником овладевало чувство тоски, потому что он точно знал, что никто не позвонит ему с поздравлениями под полуночный бой часов, не с кем ему звякнуть изящными хрустальными бокалами на высоких ножках, и с утра под елкой не окажется подарков, ведь уже очень давно он не просил ничего у Деда Мороза.

      В этом году Художнику было как-то по-особому грустно. Завернувшись в плед, он мерно раскачивался в кресле-качалке, попивая чай с пирожным, которое купил в честь праздника в любимом кафе. Где-то на улице шумели, смеялись люди, взрывались красочные салюты, а Художник снова был совсем один. «Хоть бы какая-то живая душа была рядом…» – Художник сам не понял, сказал он это вслух, или же только подумал. Потом улыбнулся, сам себя поздравил с Новым годом и отправился спать…

      Утро разбудило Художника ярким солнцем и искрящимся снегом. От вчерашней хандры не осталось и следа, и, почти не одеваясь, только натянув штаны и сунув голые ноги в сапоги, Художник весело сбежал с крыльца, чтобы умыться бодрящим снегом. Сбежал…. И остановился, как вкопанный. Прямо перед ним сидела Кошка. Удивительная Кошка с круглыми глазами, такими же желтыми, как его дом. Кошка была серая, с длинной шерстью, а на ее шее белел симпатичный «воротничок». Увидев Художника, Кошка, казалось, ничуть не испугалась. Она невозмутимо взглянула на него, надменно прищурилась, бесстыдно зевнула, обнажив острые зубки и, не дожидаясь приглашения, направилась в дом.

      Художник опешил от подобной наглости, но решил посмотреть, что же будет дальше. А нахальная гостья уселась посреди кухни и вопросительно взглянула на хозяина дома. Вспомнив свою вчерашнюю просьбу, Художник невольно рассмеялся. Вот это да! Уж кого угодно он ожидал увидеть рядом с собой, только не эту серую бесстыдницу. Налив в блюдце молока, Художник наблюдал, как его гостья аккуратно лакает, не проронив ни капельки, а затем уютно облизывает языком мягкие лапки в белых «носочках».

      – Ну что ж, – обратился он к Кошке, – оставайся, раз ты – мой «новогодний подарок». Я буду звать тебя Воображуля – уж больно много ты о себе мнишь.

      Кошка согласно моргнула, прошла в комнату, уверенно прыгнула на диван и, свернувшись калачиком, уснула.

      Вот и началась у Художника новая жизнь. Жизнь вдвоем. И пусть Воображуля была всего лишь Кошкой, с ней можно было разговаривать, о ней нужно было заботиться, и вообще, она, казалось, сразу наполнила дом одинокого Художника уютом и теплом.