– Господин Сирски, так? – Она сидела за письменным столом и машинально вертела в руках ручку.
Он кивнул.
– Нико Сирски. Нико – это ваше имя? – Теперь он не сможет спутать этот восхитительный голос ни с каким другим.
– Да, это полное имя.
– А родились вы когда?
– Одиннадцатого января. Тридцать восемь лет назад.
– Чем вы занимаетесь?
– Я разведен.
Странный ответ, но при взгляде на нее он ничего другого сказать не мог. Женился он слишком молодым, в двадцать два, родился ребенок. Теперь Нико был холостяком, и женщины его интересовали мало, разве что так, не всерьез. И ни одна из них не производила на него подобного эффекта. Он думал, что все эти глупости хороши разве что для кино да романов.
– Месье Сирски? – настаивал женский голос.
Он взглянул на ее руки. Кольца нет.
– Месье Сирски?!
– Что вы хотите знать? – смущенно спросил он.
– Вашу профессию. Больше ничего.
Что за идиот…
– Дивизионный комиссар.
– А точнее?
– Начальник криминальной бригады Уголовной полиции Парижа.
– Набережная Орфевр, тридцать шесть?
– Совершенно верно.
– Думаю, стрессов вам хватает.
– Что да, то да. Но, наверное, не больше, чем у вас.
Она улыбнулась. Восхитительная женщина.
– Значит, доктор Перрен – ваш зять, он-то вас ко мне и направил, – произнесла она совершенно обычным тоном – поддерживала разговор.
Сестра хлопотала вокруг Нико, как вторая мать.
– Так что же с вами такое?
– Ничего особенного.
– Позвольте уж об этом судить мне, месье Сирски.
– Месяца три болит желудок.
– Вы уже обращались к кому-нибудь?
– Нет еще.
– На что похожи эти боли?
– Жжение… – вздохнул Нико, – иногда колики…
Не в его привычках было признаваться в слабости.
– Вы устаете или переживаете больше, чем обычно?
На лице Нико отразилось сомнение. Работа не оставляла его ни на минуту: он просыпался по ночам, потому что ему в очередной раз приснилось окровавленное тело. Разве можно кому-нибудь рассказать о том, что он постоянно чувствует? Да и кому? Коллегам по работе? Вечеринки с шутками о трупах – дело привычное – тоже способ избавиться от наваждений. Но эта столько раз описанный в бульварных книжонках прием был малоэффективен. Самое лучшее – вернуться домой, к семье, к ежедневным заботам, только так можно снова ощутить почву под ногами. Эти будничные хлопоты все расставляли по местам – в этом была их ценность, – и мрачные дневные события уходили на второй план. Именно поэтому он решил набирать к себе в бригаду людей женатых, с детьми, и восемьдесят процентов его подчиненных отвечали этим требованиям. Подобное равновесие было необходимо – иначе в уголовной бригаде не сохранить жизненную стойкость, и только он нарушал им же самим установленное правило.
– Месье Сирски, вы не ответили на мой вопрос, – нетерпеливо заметила врач.
Комиссар упрямо молчал, и от одного его вида собеседнику становилось ясно, что расспрашивать о чем бы то ни было бессмысленно. Ничего не добившись, она сменила тему:
– Когда появляется подобное жжение, что-нибудь помогает?
– Я пробовал есть, но ничего не меняется.
– Раздевайтесь и ложитесь на стол.
– Как?.. Совсем?
– Нижнее белье можете оставить.
Он поднялся и несколько смущенно начал раздеваться. Женщинам он нравился – высокий, мускулистый, светловолосый, глаза голубые. Она подошла к столу и положила свои руки на его плоский живот. По телу Нико пробежала дрожь. Перед глазами замелькали эротические картинки. Он шумно выдохнул.
– Что-то не так? – забеспокоилась доктор Дальри.
– Я имел дело только с патологоанатомами, а это не способствует лечению, – проворчал он, надеясь, что она ему поверит.
– Понимаю. Однако в некоторых ситуациях необходима срочная консультация специалиста. Что вы чувствуете, когда я тут нажимаю?
Он неотрывно смотрел на нее. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе. Да что же, черт возьми, с ним происходит?
– Месье Сирски, если вы не будете мне помогать, у нас ничего не получится…
– О, простите… Что вы сказали?
– Где болит?
Он ткнул пальцем в середину живота и случайно коснулся ее рук. Она с силой надавила на указанное место, потом попросила его спустить ноги на пол и измерила давление. После привычного прослушивания доктор Дальри вернулась за стол. Он бы предпочел,