В отличие от центрального входа, холл нашего крыла отеля в дневное время был неизменно безлюдным. Через боковые двери, ведущие из него на боковую дорожку, гости чаще всего выходили только для того, чтобы пройти на улицу, а не в сторону пляжа. И на этот раз нашу встречу в холле, мягкое объятие, мимолетное касание тел и едва уловимый поцелуй, наблюдали только украшавшие интерьер статуи, составлявшие слегка аляповатый, но, тем не менее, казавшийся уместным декор отеля.
Когда мы вышли на улицу, солнце ударило в привыкшие к легкому полумраку холла глаза. Мы поневоле зажмурились и почему-то прижались друг к другу. Взявшись за руки, мы прошли через невысокую металлическую калитку, обозначавшую территорию отеля и вышли на почти пустую улицу, залитую дневным солнцем. Редкие прохожие, время от времени нырявшие в тень, провожали взглядами нашу пару, яркую даже среди смеси красок южного города. Мы перешли дорогу в два приема: сначала на разделительную зону, украшенную невысокими толстоствольными пальмами, а затем на тротуар вдоль зоны кафе и магазинов.
Остаток пути до супермаркета составлял несколько минут, наполненных густой смесью запахов перетекающих друг в друга кафе, характерным звоном посуды и мерных гулом обеденного общения. Только когда мы нырнули в кондиционированную прохладу супермаркета, расположенного в конце торгового променада, наши руки разомкнулись, нарушив приятное ощущение близости.
Взяв большую неудобную тележку на колесиках, мы пошли вдоль рядов, изначально не имея точного плана покупок. Пожалуй, единственное, что не вызывало наших сомнений, это длинный стеллаж с огромным выбором вин, на удивление включавшем в себя не только испанские, но и вина со всего мира. Мы двигались взглядом вдоль ярких бутылок, время от времени натыкаясь взглядом на знакомое название.
– Давай решим, какое будем брать вино – красное или белое. Если красное, то лучше брать Риоху, люблю темпранильо. Не обязательно Гран Резерва, но и не самое дешевое. А если белое, то лучше из Пенедеса.
– Я больше люблю красное, но днем и под таким солнцем хочется холодное белое вино.
– Если ты не против, то я выберу.
Ответом была легкая улыбка. По мере того, как мы двигались вдоль рядов, корзина наполнялась продуктами. Было странно, что для небольшого застолья понадобилось столько продуктов, но ничего лишнего мы не брали. По пути обратно, в гостиницу, пакеты приятно напрягали руки, вызывая ощущение близкого мероприятия. Дверь с мягким щелчком захлопнулась за нами, отгородив нас от окружающего мира, оставляя один на один с нашими желаниями. Мы, не сговариваясь, начали молча накрывать на стол, удивительным образом распределяя действия между собой, не мешая друг другу в хаотичных передвижениях по номеру. Странным образом эта легкая суета снимала напряжение от ожидания близости. Небольшой столик у дивана, накрытый женскими руками, выглядел романтично, несмотря на пластиковые тарелки, которые, впрочем, были полностью укрыты фруктами, сыром и мясной нарезкой. Возможно, романтику спасали классические большие винные бокалы, которые оказались среди посуды, представленной в номере.
И когда мы оказались на диване, повернувшись лицом друг к другу и слегка касаясь обнаженными коленями, первый тост утонул в нашей взаимной улыбке и тонком звоне бокалов. Странным образом, разговор не складывался, несмотря на то, что раньше мы могли без умолку болтать на разные темы. Как будто касание твоей руки делало ненужными долгие разговоры, сжимая их в короткие мягкие фразы, произносимые полушепотом.
… у тебя такая нежная кожа … это от твоей нежности … мне всегда хочется касаться тебя, гладить твои руки, плечи, грудь … даже среди окружающих людей … зачем сдерживать себя, нежность не бывает неприличной … даже такая? … и такая? …
На несколько мгновений мы вынырнули из дурмана возбуждения, чтобы снова наполнить бокалы. На этот раз мы не смаковали вино, а быстро осушили бокалы и слились в глубоком поцелуе, ощущая на губах слегка терпкий и необычный вкус белого вина. Этот вкус был новый и незнакомый, казалось, что само наше желание добавило краски напитку. Сознание отметило, что цвет вина тоже изменился, стал слегка красноватым. Впрочем, скорее всего, таким его делало пробивавшееся сквозь жалюзи солнце.
Мы воланами окунались в ласки, растворяя в них наши тела и желания. Губы снова ощущали терпкий вкус, но этот вкус был ярче и чудеснее вкуса вина, он кружил голову, звал все глубже и глубже окунуться в него и друг в друга. Изгибы наших тел гармонично сливались, образуя потрясающую эстетику новых линий.
Сознание