– Только бы все было хорошо! – прошептала про себя Адель и в припрыжку поспешила обратно. В городе ей стало как то неуютно, так хотелось побыстрее спрятаться за высокой монастырской стеной.
– Боже, мой! Наконец-то ты вернулась, – с порога затараторила Брена. – Тебя везде ищут.
– Меня!?
– Да! Настоятельница запретила сестрам покидать монастырь без ее личного разрешения! Вороты закрыты на замок, – начала рассказывать Брена. В монастыре так редко что-то происходило, что хватало малейшего повода для разговоров.
– Странно. Я уходила рано и ворота были открыты, а когда пришла обратно, то постучалась и меня без разговоров пустили внутрь. Пойду скажу сестрам что я вернулась, – воскликнула Адель и поспешила прочь.
Так прошли томительные две недели. В город никого не пускали. Жизнь как будто замерла в ожидании чего-то. Однако это «что-то» таки не происходило и напряжение постепенно отпускало обитателей монастыря.
– Говорят, на опушке леса снова видели каких-то всадников, – рассказывала Адель причесывая длинные волосы госпожи.
Теперь уже и она могла похвастаться волосами. И пусть ее косы не спускались до колен как у Брены, зато кончик косы уже можно было прятать за пояс, что бы он не мешал работать внаклонку.
– Говорят, говорят! Эти болтушки все время что-то говорят, и всего бояться. Но никогда ничего не происходит, – огрызнулась Брена. Она с нетерпением ждала письма от брата и ее терпению приходил конец. – Когда откроют ворота!?
– Не знаю, ваше высочество.
– Так сходи и узнай!
– Я!?
– Ты!!! Скажи что мне очень надо! Может тебя пустят?
– Ну, не знаю…
– Иди узнай! – замахала на служанку руками Брена. Положив расческу на стол Адель послушно пошла на разведку, однако быстро вернулась.
– В город пускают лишь обозы с провиантом. Сестра-хозяйка разрешения мне не дала, – поведала Адель.
– Ну, ты и бестолочь! Зачем было идти к ней? Подойди к привратнице, дай монетку, она и пропустит. Не я же должна тебя учить!? – топнула ногой Брена.
Вздохнув Адель снова пошла на улицу, но быстро прибежала переодеваться. Старую привратницу долго уговаривать не пришлось.
– Что ты здесь делаешь? Зачем