Затем, устыдившись своих суеверных мыслей, вытащил третью. Содержимое кастрюли стало выглядеть логично, как порция на троих.
Вино подвигло всех присутствующих на обещанные стихи. Но поэтесса сказала, что она ещё не собралась. И вообще, из вежливости слово сначала надо дать хозяину.
Василий обрадовался, что догадался вчера подготовиться, и с запинками, подсказками, но дочитал до царевны, что тýжит в темнице. Подружка первая догадалась, что пора аплодировать. Указывая на поэтессу, она сказала:
– Нинон, а ведь это ты у нас в темнице. Тýжишь себя, тýжишься… Ну-ка почитай своё.
Поэтесса зарделась и сказала, что не хотела бы сразу после Александра Сергеевича Пушкина. Подружка налила в рюмки.
– Во-первых, не после Пушкина, а после Василия. А во-вторых, попробуй после местного разлива.
Девушки закусили капустой и баклажанной икрой. Василий капусту не одобрял, и теперь знал, за что: не мужское это. Он предложил каждому по сардельке. Поэтесса отказалась категорически. Видно было, что она сосредоточенно собирается. Подружка некоторое время помялась, потом наколола на вилку самую ровную.
– Пол хочет сменить, – пояснил в этом месте рассказа бригадир. – Это сейчас модно.
Дома он злоупотреблял телевизором. Бригадира подняли на смех, мол, зачем что-то менять с такими-то кочанами…
Между тем подружка, осмотрев сардельку со всех сторон, впилась в неё остренькими зубами, не снимая оболочки. Василий удивился, насколько полезен этот сорт сарделек, что поглощать их приходится с такой скоростью.
Тут, наконец, собралась его Нинон:
– Мне только сейчас это пришло, – объявила она, слегка стесняясь, и прочла, правильно расставляя положенную у поэтов заунывность:
На небе полная луна,
И светит мне куда попало…
Я так устала, так устала,
Что мне сегодня не до сна…
– Четырехстопный ямб, – похвалила подружка.
– Хорошее название, – одобрил Василий.
– Это размер, – пояснила поэтесса. – Все стихи имеют свой размер.
– Ти-ти-ти-тá, ти-ти-ти-тá, – так звучит ямб, – пояснила подружка. Василию понравилось, что поэзия измеряется в ти-тях.
В этом месте своего рассказа Василий попросил меня пояснить, что такое ямб и если возможно, то, сколько это будет в наших понятных миллиметрах. Но другие мужики начали его торопить, опасаясь, что до конца обеда он не успеет дойти до самого интересного.
Выпили ещё. Поэтесса перестала закусывать совсем. Даже капустой. Лицо её побледнело, а глаза закрылись. Губы шептали. На тарелке оставалась её сарделька. Василий, считая именно поэтессу главной гостьей и как бы своей собственностью, мысленно распространял