Но иногда, два-три раза в год, он звонил жене посреди дня, говорил, что сегодня задержится допоздна, и просил, что бы она обязательно поцеловала за него перед сном сына и дочь. Вечером он садился в автомобиль и, так же, как сейчас, направлял его в один из окраинных районов города. Он всегда выбирал тех, кто жил на окраине или в районе промзоны.
Автомобиль свернул на улицу Заводскую и проехал до пересечения с улицей Промышленной. Его губы брезгливо выгнулись. Асфальт кончился. Кругом заблестела грязь. В свете фар из темноты показались какие-то ангары, трубы теплотрасс, покосившиеся бетонные заборы. Но это всё ничего. Главное, что здесь действительно, как она и сказала, безлюдно и нет ни одного фонаря.
2
Белый слон: – Куда приехать?
Василёк: – Перекрёсток улиц Заводская – Промышленная. Свернёшь вправо. Не доезжай до Завода. Там синие ворота. На стене слово «ВТОРМЕТ».
Белый слон: – Почему именно там?
Василёк: – Мы там живём рядом, на Декабристов. Мама на Заводе по сменам работает. Там вечером никого и фонари не светят. Мама будет в ночь.
Белый слон: – Ты точно придёшь?
Василёк: – Да. Только после десяти. Как стемнеет. Что бы меня никто не увидел. Я боюсь, что мама узнает. Она тётю Соню просит, что бы за мной присмотрела. А как я усну – тётя Соня уходит.
Белый слон: – Ты смелая.
Василёк: – Аха.
Белый слон: – Ок.
Василёк: – Это будет наше первое романтическое свидание.
Белый слон: – У меня для тебя подарок.
Василёк: – Какой?
Белый слон: – Ты любишь украшения.
Василёк: – Не знаю.
Белый слон: – Я подарю тебе серебряную цепочку.
Василёк: – Ты, правда, подаришь?
Белый слон: – Да.
Василёк: – Я обязательно приду. Только никому, да?
Белый слон: – Да.
Василёк: – Ой, мама пришла. Ну, всё пока. Чмоки-чмоки.
Пользователь Василёк удалил из чата пользователя Василёк.
3
Справа показались гнилые, почерневшие от сырости доски завалившегося забора. Вот и ворота. Сваренные из труб, створки оплетены колючей проволокой и раскрыты настежь. На трубах ржавчина, кое-где остались следы синей краски. Он въехал на территорию.
Справа проржавевший, завалившийся на бок рефрижераторный вагон. На крыше вагона в свете фар зелёными точками сверкнули глаза. Кошка. Впереди показалось сложенное из серых бетонных блоков здание. Подъехав ближе, он осмотрел его.
В стене пара стальных, выкрашенных в синий цвет ворот, с раздвижными створками. Створки ворот, что справа раздвинуты примерно на метр. Другие закрыты. Какой-то гараж или цех. Он поднял глаза. Верх здания от середины до крыши выложен из красного кирпича, в кладку которого, образовав надпись «ВТОРМЕТ», вложен силикатный кирпич белого цвета.
Он не стал глушить двигатель, вышел из машины и включил фонарик.
Да. Давно заброшенное место, каких сейчас полно по окраинам. Он осветил липкую блестящую после дождя грязь. Всё изрыто колёсами мотоциклов. «Эти байкеры везде». Но вот его сердце забилось чаше. В свете фонарика он разглядел то, что искал. К зданию цеха, сквозь кольца и ленты мотоциклетных следов, ровной цепочкой тянулись следы резиновых сапожек. Размер маленький. Не больше тридцать четвёртого. Следы скрывались в чернеющем проёме между раздвинутыми створками ворот.
Он снова уселся за руль, развернул машину, сдал задним ходом за вагон и выключил зажигание. Вышел. Ещё раз осмотрелся по сторонам. Никого. Осторожно, стараясь не шуметь и не испачкаться, он направился к зданию.
Дыхание участилось. Низ живота слегка подрагивал. Все чувства обострились. Вот крылья носа затрепетали, шевельнулись торчащие из ноздрей волоски. Он уловил лёгкий аромат дешёвых духов. Она здесь. Она пришла, эта маленькая дурочка.
Он шагнул в темноту здания. Под ногами хрустнуло стекло. Звук эхом отразился от серых стен. Луч фонарика натыкался на колонны и бетонные фундаменты, из которых торчали изогнутые концы арматуры. Пролёты здания чернели пустотой. Темно и сыро.
– Сашенька? – Позвал он тихо. – Ты здесь, девочка? – Его голос слегка подрагивал.
Тишина. Он сделал ещё несколько шагов. Под ногами хрустел и шуршал всякий хлам. Впереди, в двух метрах над полом, сверкнуло остатками выбитых стёкол, небольшое помещение размером с киоск. К нему поднималась бетонная лестница с разбитыми ступенями и сломанными перилами.
Он снова позвал. Далеко, в глубине цеха послышался детский смешок.
– Ах ты, шалунья. – Он шагнул увереннее. Глаза заблестели, стали маслеными, голос задрожал. – Хочешь поиграть?
Ещё один смешок, долетел