Новобранцы неловко молчали, поглядывая друг на друга.
– Чёрт возьми, вы все с Мидгарда, сообщаю вам эту новость! – рявкнул сотник Эгнат, – Ваша земля сейчас называется как-то по-другому? Так кто воевал?
Вперёд шагнули несколько мужчин, и Феликс в том числе.
– Надеюсь, вам будет легче, – сказал сотник, – хотя даже вам предстоит здесь многому удивиться.
Как и обещал сотник, им показали лагерный сортир. А потом всех увели на склад, получать доспехи и оружие.
На складе их встретили служащие снабжения – несколько инвалидов, кто без руки, кто без ноги, кто без глаза. Они все могли так или иначе ходить, и только один из них вёл учёт и документацию, не вылезая из-за стола – у него не было обоих ног и одного глаза. Инвалиды, не спеша, выдавали новобранцам кольчуги, латные штаны, окованные железом ботинки «топтыги», и шлемы с двойным забралом. У шлемов по бокам были какие-то два «уха», которые оказались маховиками поджимных винтов. Эти винты внутри шлема поджимали к шее две «щеки», размером с ладонь каждая. Таким образом, каждый шлем, одевая, можно было чётко зафиксировать на голове, и шлем не болтался. А железные «погоны» на плечах кольчуг оказались вовсе не для звёздочек, а тоже для шлемов: в них были специальные отверстия, в которые защёлкивались фиксаторы шлема. По идее, если вмазать по правильно надетому шлему кувалдой или пушечным ядром, то шлем не отлетит вместе с головой. Из оружия выдали только ножи-кинжалы с ножнами. Они заменяют бойцу и ложку, и вилку – у бойца должно быть только то, чем можно воевать. Небоеспособные предметы ему ни к чему.
– Нормальное перо, да, братан? – спросил зоновец, подойдя к Феликсу.
– Нож, как нож, – ответил Феликс, пряча кинжал в ножны.
– А ты из легавых, да? – доверительно спросил зоновец.
– Нет, – коротко ответил Феликс.
– А чё на тебе камуфляж был – штаны и майка?
– С армии осталось, на работу одеваю.
– А-а, ну, лады. Зовут как, братан?
– Феликс.
– Ух, ты! Дзержинский, что-ли?
– Стоянов.
– Стоянов? А зовут, как Дзержинского.
– А тебя как зовут?
– А-а, я Сенька. Я думаю, вряд ли ты меня будешь называть Арсений Владимирович Караваев, Феликс Эдмундович.
– Николаевич я.
– Это хорошо, что не Эдмундович! – одобрил Сенька.
Потом они были в столовой и ели своими ножами опять то же самое – эту распаренную древесину, в каком-то тягучем соку. Ели из одного котла, который им выставили на стол. Пришлось всем вместе тесно толкаться вокруг посудины,