Забавник. Андрей Михайлович Дикань

ужаса, которые меня не покидали уже много недель. Я увидела тысячи ваших комментариев, где вы спрашивали меня, куда же я пропала этим летом.. Я не уверена, что должна вам рассказывать, но уверена, что вам это знать необходимо. И я должна высказаться. И не потому, что мне хочется разделить с вами мое горе (оно не делится на части). Мне невыносимо терпеть больше чувство вины за всего несколько сказанных слов, поэтому, возможно, мой рассказ предостережет вас от ошибки, которую я совершила. Я раздавлена, опустошена, я уже ничего не могу изменить.

      Вы все знаете меня как прекрасного детского психолога, которая всегда давала дельные рекомендации по воспитанию и уходу за детьми. Однако всего пару месяцев назад жизнь моя изменилась настолько невообразимым образом, что ни один даже самый гениальный психолог не смог бы объяснить. Впрочем, едва ли найдется хоть один человек на земле, кому это объяснение было бы под силу. Сейчас, пока я сижу за ноутбуком и пишу эти строки, за моей спиной, в дальнем углу комнаты стоит деревянный человек, не имеющий лица, и держит за руку мальчика, штаны которого грязны от мочи и фекалий. На протяжении последних нескольких часов мальчик протягивает мне веревку. Прежде чем взять ее из его рук, я расскажу свою полную ужаса и слез историю с самого начала.

      Это произошло около десяти недель назад, когда, как вы помните, моей малышке Софе было всего пять месяцев, я наслаждалась материнством, кормлением, первыми ее улыбками и щедро делилась впечатлениями и рекомендациями с вами. Я была по-настоящему счастлива и гордилась, что ребенок у меня получился без присутствия мужчины, а средствами современной медицины. Я была образцовой матерью-одиночкой, которой вы так восхищались долгое время. Мельком заглянув в заголовки моих прошлых публикаций, я начала плакать, слезы и сейчас в моих глазах, хотя мне кажется, что я уже должна была выплакать их все.

      Около трех месяцев назад, к старушке, в соседнюю квартиру, приехал на каникулы ее внук, Дениска, лет шести, быть может, пяти. И этот ребенок был решительно невыносим. Главная проблема была в том, что он постоянно бросал в стену свои игрушки, колотил стену мячом и всем, что попадалось под руку. Параллельно орал то индейцем, то пародировал обезьян и даже слонов. Бабка его – сильно глухая, поэтому ее это не особенно заботило, а если и напрягало, то несносный мальчишка ее все равно не слушал. Говорить о том, что мой чуткий сон практически исчез, было бы даже лишним, это и так понятно, но меня бесило, что мальчишка не давал спать моей Софочке.

      На третий день мое терпение лопнуло вместе с надеждой на то, что мальчугану надоест уничтожать мои нервы. Софочка опять не могла уснуть днем из-за грохота в стену. Раздражение от бессонницы, злость и обида заставили меня выскочить в подъезд, оставив ревущую дочь одну в спальне. На тихий звонок надежды не было. Я около десяти минут стучала в соседскую дверь, пытаясь перестучать мальчишку, чтобы бабка услышала. Когда старушка открыла, перекрикивая ее глухоту на весь подъезд, я умоляла заткнуть мерзавца. Мальчишка стоял за ее спиной, нагло улыбался и дразнил меня гримасами. Стало понятно, что моя жалоба только раззадорила его и он вскоре убежал в спальню откуда послышался еще более сильный грохот. Старуха сказала мне лишь, что «он же ребенок, что с него взять?». Старая тварь – вот как я стала называть ее в своих мыслях.