– Ты же в курсе, что, согласно квантовой теории, наблюдатель частично создает наблюдаемое? Ну так вот. Однажды Эйнштейн сказал, что с этой точки зрения выходит, что даже мышь, посмотрев на Вселенную, может ее изменить, – тоном учителя поведал Математик, загружая в походный рюкзак головку сыра. – Ну и с тех пор все пытаются эту самую мышь поймать. А то мало ли что? Правда, здорово, что мы напали на ее след?
Что-то в словах Математика показалось Светлоглазой нелогичным. Но она давно усвоила, что спорить с упрямым коллегой бесполезно, и поэтому просто собралась в экспедицию. Так же, как обычно.
Долго шли герои, и все по полям (особенно тяжело было идти по бозонному). Им по пути встречались разные домики и качели, всяческие величины, одинаковые дни недели (сплошные среды) и много другой полезной ерунды, пока однажды на оставленной детьми игровой площадке они не увидели Потерянную Дверь – прямо на разрисованном цветами и флагами входе в бомбоубежище.
За Дверью в треснувшей чайной чашке спала старая слепая мышь. Когда Светлоглазая и Математик вошли, она лишь слабо подняла на них голову.
– Здравствуйте, – сказала Светлоглазая, – простите, что потревожили. Мы просто хотели узнать, правда ли, что вы можете изменить мир?
– Правда, – ответила Мышь Эйнштейна, – так же, как и ты.
(Я) Же
– Слушай, – однажды очень тихо спросила Светлоглазая, – тебе не тяжело со мной дружить? Я же… Ну… Сложная.
Когда Математик был еще совсем маленьким, засыпая, он крепко-крепко обнимал свою страпельку.
– Когда я вырасту, – говорил маленький Математик маме и Теореме Ферма, пока все они, строго соблюдая очередь, катались с горки, – моя страпелька тоже подрастет. Она достигнет астрономического размера и перестанет быть гипотетической.
– А что такое страпелька? – невинно хлопая белыми ресницами уточняла маленькая Теорема Ферма. Она знала ответ, просто любила задавать один и тот же вопрос снова и снова.
– Это гипотетический объект, гипотетически состоящий из «странной» материи, – спокойно повторяла мама Математика и сразу после этого, бессовестно нарушая очередь, обгоняла детей и скатывалась с горки, да так лихо, что заканчивать фразу приходилось уже внизу, – ученые придумали его, чтобы объяснить то, что у них не объясняется.
– Ну и что, что гипотетическая?.. Она мягкая и добрая. И она мой друг.
– А помимо того, что страпельки могут достигать заметных и даже очень-очень заметных размеров, теоретически они могут делать странным все, до чего дотронутся, – иногда добавляла мама Математика. А иногда не добавляла. Зависло от времени года.
– Значит, если ты будешь дружить со странными, то можешь заразиться от них странностью? И вся Земля будет странной? – притворно пугалась Теорема Ферма. Она хорошо знала свою простенькую роль и поэтому иногда немного переигрывала. – Ты должен перестать