Я постукиваю пальцами по обнаженной груди, смакуя ее изображение на обратной стороне век. То, как она выглядела на той кровати. Иисус.
Я тренировал Дев каждый год в течение последних пяти лет, но я никогда не реагировал на них так, как на нее. Я подтолкнул ее слишком далеко, заставляя ее смотреть мне в глаза и отдавать мне больше, чем мне разрешено. И я был жесток с ней, но не так сильно, как буду. Если я буду легко относиться к ней, как Ной к своими девицам, тто это закончится бедой. Моя рука скользит под простыней к моему голому члену. Простая мысль о ней, раздвинутые ноги, маленькие кулачки, сжимающие одеяло – это все, что мне нужно. Я начинаю гладить себя, представляя, как пожираю ее сладкую пизду, пока она корчится, борясь с удовольствием, а затем сдаюсь. Когда она кончает мне на лицо, я стреляю толстой струей себе на живот.
Выйдя из эйфории, я понимаю, что не могу позволить этому повториться. Фантазии о ней только омрачат мой разум, заставят меня переосмыслить все то дерьмо, которое мне нужно сделать, чтобы подготовить ее. Я вытираюсь и бросаю простыню на пол.
Она будет готова.
Я не проиграю.
Не в этот раз.
Глава 5
Далила.
Прихожане гудят, их голоса сливаются, пока аудитория на 20 000 мест не начинает трещать от напряжения. Я становлюсь на колени, голова опущена, руки сложены, лицо закрыто белой вуалью. Мои подруги из монастыря делают то же самое по обе стороны от меня. Двенадцать невинных Дев на пьедестале, чтобы толпа могла смотреть и желать.
Пророк – не что иное, как понты. Об этом говорит позолоченный пол его сцены, и когда он выходит в своих блестящих черных туфлях, толпа превращается в живое чудовище, рев одобрения заглушает постоянный гул греха.
Он усмехается улыбкой доброго отца и машет пастве. Его изображение увеличено на огромных мониторах по обе стороны сцены. Девушка рядом со мной дрожит, хотя сомневаюсь, что от страха. Религиозный восторг, поклонение герою, которое продолжается, несмотря на все ужасы, постигшие ее прошлой ночью.
– Сейчас, сейчас. Слава принадлежит Богу, а не мне. – Пророк говорит через маленький микрофон, который изгибается вокруг его щеки и прижимается к губам.
Я не могу оборачиваться. Девы должны преклонить колени – идеальный образ благочестивой женственности во время службы. Наши вуали скрывают синяки. Этим утром я поняла, что мне повезло – многие девочки пострадали ночью, когда я качалась в углу, обхватив руками икры.
Даже не видя, что происходит позади меня, я знаю, что в святилище полно набожных верующих. За нашими спинами выстроился ряд детей в белых джемперах, которых привели из детской. Во время службы нельзя разговаривать, и я много раз видел, как женщины, которым поручено