Я слегка качаю головой.
Его ухмылка расцветает:
– Лжешь.
Паника грозит сжать мне горло. Попадание в монастырь требовало девственности. У меня это было в техническом смысле, что якобы «подтвердилось» на экзамене, обязательном для всех абитуриентов. Девственница? Да. Святая? Нет.
– Сколько членов ты отсосала, ягненок? – Он надавливает сильнее, его пальцы скользят ближе к моему горлу.
Я задыхаюсь, но он не убирает пальцы. Мое ущелье усиливается, больше от воспоминаний, чем от всего, что он со мной делает.
– Сколько?
– Один, – говорю я.
– Один? – Кажется, удовлетворенный, он отступает. – Оставь рот открытым.
На языке скапливается слюна, но глотать я не могу.
Он смотрит на меня сурово, без жалости.
– Ты хоть представляешь, что тебя ждет? Что сделает с тобой год в этом месте? Что я с тобой сделаю?
Я не могу ответить. Но я хочу сказать ему, что не боюсь. Что я сделаю все необходимое.
–Ты дура, что пришла сюда. – Он вздыхает. – Закрой свой рот.
– Сестра! – Его внезапный крик заставляет меня подпрыгнуть.
Дверь открывается, и входит блондинка со шрамами.
– Да сэр?
– Начни тренировку горла завтра. Ее рвотный рефлекс нуждается в доработке.
Она кивает.
– Да сэр.
– Убирайся.
– Да сэр.
Она исчезает, и дверь снова закрывается.
– Встань на кровать и раздвинь ноги.
Колени слабеют, но я пытаюсь встать. Он не помогает, просто смотрит холодными глазами, которые, кажется, ничего не упускают. Унижение пронзает меня, поскольку он относится к моей наготе как к банальности, как будто в этом, во всем этом нет ничего плохого.
– Далила, ты испытываешь мое терпение. – Его рука снова тянется к пряжке ремня.
Я подхожу к дальнему краю кровати и сажусь, затем заставляю себя лечь. Сказать моим ногам разжаться – это одно, а то, что они действительно следуют команде, – совсем другое.
Адам встает у изножья кровати, его лицо нахмурено.
– Раздвинь их.
Мой подбородок дрожит, и я начинаю сомневаться, что смогу это делать.
Он расстегивает свой ремень и медленно вытаскивает его из петель с шипящим звуком. Девочка в соседней комнате начинает плакать.
– Последний шанс.
Я закрываю глаза и раздвигаю ноги.
– Больше. – Его голос, кажется, опускается на октаву, становясь более грубым.
Мои пятки скользят по белому одеялу, прохладный воздух ласкает самые интимные части меня.
– Еще, – говорит он.
Я полностью открываюсь, слеза срывается с моих ресниц и катится мне в ухо. Больше он ничего не говорит.
Девушка по соседству плачет, а другая девушка кричит из коридора.
Кровать опускается, его колени между моими лодыжками. Я сжимаю одеяло, пока он нависает надо