Первая наша попытка пробраться к морскому порту в обход города была не самой разумной. В тот день мы шли по окраинам, густые заросли все время били по ногам и рукам. Я оберегала живот и казалось, что этому пути не будет конца. Затем мы вышли на какую-то петляющую тропинку, и она повела нас по склону. Стало жарко. Ноги все время соскальзывали в сандалиях, подворачивались, идти было практически невозможно. Мы замедлили шаг. Все чаще и чаще между деревьями встречались растяжки. Это натянутые между деревьями лески с взрывчаткой. Одно касание и всем нам грозила братское захоронение. Впереди шел мой муж и предупреждал всех знаками. В этой странной тишине мы прислушивались к каждому звуку.
Я устала и плелась в самом конце, последняя. В какой-то момент позади вдруг раздались шорохи. Я обернулась, но муж среагировал первым. Он выстрелил в кусты, и мы увидели, как из них вывалился совсем молодой паренек с автоматом. Это был юноша грузинской национальности. Совсем юный и ни в чем не виноватый. Но на войне есть правило первого. Если бы он выстрелил первым, то сегодня было бы уже некому писать эти строки.
Я проснулась вся в холодном поту. Это снова был мой вещий сон, яркий и четкий, как кино про войну. Увидев его, я поняла, что нам не следует идти в мор-порт этим путем и отговорила всех. Таким образом я избежала третьей черты смерти и сохранила жизнь себе, сыну и этому грузинскому мальчику.
18 августа мы снова встали с рассветом в 4 утра. Это была уже вторая попытка. Все транспортные сообщения перекрыты. Железнодорожный вокзал и автовокзал захвачены. Надо выбираться. В порт мы шли с вещами пешком по шпалам. В 6.20 на пристани уже толпилось около пяти тысяч человек. Это были женщины с детьми, старики и командировочные, которые не смогли уехать до начала военных действий. С берега нас охраняли только солдаты СНГ.
Солнце уже нещадно палило, когда к обеду на горизонте появились два корабля, военный и грузовой. Началась перестрелка. Назад не отступить, а впереди только море. И вот вся эта испуганная кричащая толпа ринулась на пирс. Все смешалось: люди, чемоданы, баулы, детские велосипеды, орущие кошки. Лица людей были перекошены от страха. Дети плакали, а матери закрывали их своим телом. Вместе с толпой меня снесло в сторону, и я потеряла своих родных. Еще в этой неистовой давке у меня слетели очки и теперь я совсем никого не видела. Потеряв ориентацию в пространстве, я вдруг застыла, как статуя. Молодой солдатик скомандовал: “Ложись дура!” и взяв меня за шею пригнул к раскаленному асфальту. Время летело незаметно. Как в замедленной съемке падали люди, отскакивали гильзы, в воздух поднимались клубы дыма. Пирс наполнялся красным цветом крови и раздавленных