И не узнают ведь они, что счастье мы потрогать можем, не забирая никогда, чужих страданий долгий путь. Дрожащие, живые руки, спускают веки на глаза, скрывают каменные блюдца, но кто придумал сей обряд? И в страхе душу потерять, ладонь накроет мертвый взор. Диктует ужас этот миг, а очи – отблеск из стекла, закрыты миру навсегда.
Еще осталось тело теплым, а руки полные любви, зрачку закрыли доступ к свету, глупцы! Счастье ваше – нам лишь в тягость, наказание за жадность. Плачем доносилось тихо сострадание души, наполняя скорбью древних их надежды и мечты. Я так близок, непременно, остальные позади, рыщут жадными руками, скользкий кафель обтирая от историй их судьбы.
И вопль горя раздается, как будто веры здесь полно, он убеждает все пространство, что пуст Эдем в гостиной той. А слезы в смехе утопают, из дальних уголков мне слышен, давно умерший разговор, уже погибших языков «Stulte deceived!» и смех ему ответом служит, в счастье ведь и мертвый верит. Слышу, как струится дождь, поливая влагой пол. Собран я в последних силах, двигаю душой по дну. Пальцы влезли в липкость боли, теплый вязкий сладкий мир. Но движенья непрерывны, вдруг коснулся тела вскользь. Ужас, страх и все несчастья, паника и дикий крах. Чьи-то руки неустанно, бродят, тело осязая, в поиске заветных глаз. Опоздал? Но мне нельзя! Сметь не смею проиграть, весь дрожа и натыкаясь на заблудших и уставших, руки в теплой сладкой крови, страха нет, одни мечтанья. Цель у нас одна на всех, но друзей здесь не отыщешь, потеряли мы единство в общем страхе и надеждах. Я веду рукой украдкой, повторяя весь изгиб, красным шлейфом оставляя бледной коже мою тень. И дошел до прядей пышных, женский волос мной любим, но нельзя не торопиться тут секунда стоит жизнь. Теплота у щек осталась, губы холод захватили, я в движении до счастья, мне бы руку протянуть. И преградой мне не станет, частый строй ресниц прекрасных, пересек их безвозвратно и коснулся влажных глаз.
Чувствую полет над солнцем, мне на встречу стая птиц. Бессознательно и дурно от увиденных картин. Сквозь меня протекают эпохи, за стрелами следом движутся пули, не чувствую боли и солнце не слепит. Я в солнце увижу луну, в подножье, коснусь мирозданья, окутан я счастьем, величьем и властью. Заката король, наблюдатель и друг. Я роль выбираю, я роль создаю, себя созидаю в подарок утру.
Слышу всхлипы, слышу рев за пределами Эдема, он уходит, стены блекнут. Тут же, девочка смеется, скрип качели затмевая. Каждый раз полет прекрасный продлевает ей отец. Та же девочка, постарше, глазки прячет от смущенья, губы бантом надувает, ждет заветный поцелуй. Теплота чужого тела, вкус еще ей не известный, эйфория и мечты. Но парнишка рядом робок, страх его – тугой капкан. Он не ведает еще, тягость принятых решений, вместо радости в подарок составляет приговор. Покидая ее счастье, попадаю я в тот миг, где задушенная болью ищет выход лишних мук. Лезвие всегда так остро, дум в решенье не найдется. Что же в смерти есть такого, что к ней ранних тянет часто? Счастье было мной доступно, но пронизывает боль, я вернулся снова к телу, потеряв удачи миг. Пустота глазниц на ощупь, в тишине звучит мой крик, кто забрал окно в пространство, где возможно все вернуть? Сладких смех у стенки дальней, он забрал свои глаза. Пара глаз на всех несчастных, их так мало, веры нет. Как добыть два океана, что забрали у меня? Вдаль уходит сладость жизни, чувствую, я проиграл. И на мертвых языках повторяют выраженье «Stultus est in beatitudinem» Что ж, и в правду заслужил. Проживет повторно жизнь, где наделает ошибок и оставит на дележ пару сказочных миров. Два бриллианта, две звезды, каждый глупый и несчастный ими с радостью владел, потерял он их однажды и теперь всегда в пути.
Я собиратель глаз. Глаза – наш путь все повторить. И ищем шанса все исправить, но каждый знает наперед, он повторит все те ошибки, что нам давали повод жить.
Глава 1
Начиная с истоков, мы всегда старались все объяснить, для всего придумать название. Вначале было слово. Но сейчас я знаю, что не у всего есть имя. И все чаще убеждаюсь, что и не всему это необходимо. Самое важное должно остаться непонятым, нераскрытым и таинственным. Тем, что будет рождать новые и новые вопросы, заставляя двигаться и познавать. Только бы это оставалось вечным. Непрерывное чувство, так плотно обхватило мне грудь, подбираясь к горлу, отвержено и непоколебимо