Однако, в последнее время, примерно месяц назад, стал Борис Алексеевич замечать, что на его территорию вторгаются по ночам, летом, незваные гости. То пустую бутылку он в кустах находил, то окурок сигареты не пользуемого им сорта, то вообще непотребные изделия… Кто-то повадился пировать на его кострище, прожигать на его любимом пятачке почти дикой природы молодость эпохи социалистического декаданса. Бориса Алексеевича это обстоятельство, конечно, раздражало, и пару раз он устраивал засады с ремнем и дубиной за кустами смородины, но никого не прищучил. То ли гуляки нутром чувствовали, что их ждут, то ли ему не везло, но две ночи он провел в темной влажной тишине сада напрасно. В конце концов, Борис Алексеевич смирился, успокоился. Огороды не грабили, сарай не вскрывали, аккуратно тушили огонь после ночных оргий – пусть бесятся, время такое, спасибо, что из пулемета по окнам не садят…
Но в этот раз он конкретно рассердился. Лень им, видишь ли, стало через забор перелезать! Взяли, гады, и две широких доски выломали. В заборе, у самого угла, зияла огромная, светлая на фоне черного старого дерева, бесстыдная дыра.
– Ну, блин, – еще раз произнес Борис Алексеевич, качнув головой, и отправился в дом.
Он вернулся на потухшее кострище, держа в руке бутылочку изобретения господина Смирнова, ноль тридцать три литра волшебного напитка, и маленький граненый стаканчик. Под мышкой он сжимал целлофановый пакет с куском замечательного, недавно приобретенного свежего сала, и полбуханки черного хлеба.
Борис Алексеевич вонзил в землю покосившиеся ножки старого стула, разложил на маленьком раскладном столике, на чистой оберточной бумаге, хлеб, сало, нож. Не спеша, основательно, откупорил бутылку, наполнил стаканчик, нарезал сало. С досадой взглянул на прореху в заборе. Он обязательно заделает ее, быстро и качественно, но чуть позже. Сейчас он будет снимать стресс, отдыхать. Жена уехала на базар и вернется к обеду, если не позже, кот накормлен, и никто не сможет помешать ему.
Он выпил, с аппетитом закусил, посидел, глядя в расщелину, повторил. И, как всегда, когда Борис Алексеевич расслаблялся так в одиночестве, на него нахлынули воспоминания, которые все реже посещали его в другое время, но все ярче становились в минуты российского катарсиса. Он смотрел на угли потухшего костра, на некрасивую, изъеденную оспой времени березу, на кусты смородины, но видел совсем не то. Он вспоминал жизнь, о которой никто не знал и даже не догадывался, которую он сам, с годами, считал чем-то сродни болезни, бредом одиночества. Действительно, странные у него были воспоминания…
Это была не Земля. Розовое небо, оранжевые и голубые растения вокруг, четырехкрылые птицы, поющие незнакомо, но так же необыкновенно, как здесь. Дома, похожие на деревья с набухшими почками, и в каждой почке жили разумные существа с его родины, далекой планеты с непроизносимым ни на одном из земных языков названием из созвездия Козерога. Загадочные женщины того мира, которых он не знал, не успел узнать. Вот он идет, юноша, по бледно-желтой дороге прозрачного исполинского города, вдыхает наполненный молодостью и свободой свежий воздух, не испорченный выхлопными газами и отходами никому не нужных производств, и впереди – вечность, наполненная любовью, жаждой открытий, путешествиями к иным, диким, противоречивым, лишенным гармонии, но таким притягательным мирам. Он умолял отца добиться того, чтобы его, еще мальчика, взяли на борт звездолета, который должен был отправиться в 6231 по местному летоисчислению году к Земле, неказистой маленькой планете, цепляющейся, как дитя, к угасающей, немощной звезде по имени Солнце, как ее называют сами земляне. Зелено-синяя планета никогда не вызывала особого интереса у ученых. Много лет назад на расстоянии был исследован ее физико-химический состав, профессора определили уровень развития ее биологической массы, в том числе, наделенной разумом. Этот уровень посчитали крайне низким, и решением сената дальнейшие исследования были заморожены лет на триста-четыреста по земному исчислению.
Но однажды в королевской лаборатории, изучающей внешние энергетические излучения, были зарегистрированы сильнейшие импульсы отрицательной энергии, исходящие от неразвитой, крошечной планеты Земля. Ученые не придали этому факту большого значения и ограничились несколькими заметками в специализированных эфирных (говоря земным языком, виртуальных) журналах. Все бы ничего, но в королевских лабораториях,