Вообще-то Екатерина Максимовна проживала в подмосковном Абрамцево, а в Москву ее позвал сын, преуспевающий бизнесмен. Он ни за что не хотел отдавать маленького Антона в чужие руки.
– Пусть с ребенком сидит родная бабушка, – настоял он. – Мальчик должен расти в любви и ласке.
Сам Гордей не мог похвастаться счастливым детством: пьянки отца, постоянная нехватка денег, вечно уставшая мать – какое уж тут безмятежное существование. Еще четырнадцатилетним голенастым подростком он решил, что уедет из родительского дома, начнет хорошо зарабатывать, выберется из нужды.
Екатерина Максимовна была женщиной самой обыкновенной – до пенсии проработала продавщицей в захудалых продмагах, таскала тяжести, стирала в корыте в холодных сенях деревянного дома, скребла некрашеные полы, сама рубила дрова, носила уголь, топила печку, обрабатывала огород, чтобы прокормить сына, купить ему пару обновок. Муж ей попался ленивый и пьющий, никудышный. Она привыкла считать каждую копейку, заготавливать впрок картошку и соленья, работать от темна до темна.
Видать, заслужила она такую жизнь, иначе Бог не обделил бы ее добрым, трудолюбивым мужем, радостью и достатком.
«Грех мне роптать, – думала она ночами, когда боль в спине и натруженных руках не давала уснуть. – Крыша над головой есть, здоровье не подводит, голод не угрожает. Некоторые живут еще хуже. А то, что семья не удалась, так на то Божья воля».
Годы летели, мелькали, похожие один на другой. Пришел и на ее улицу праздник – Гордей уехал в Москву, прочно встал на ноги, начал подбрасывать деньжонок, а потом и вовсе забрал мать к себе, в сияющую чистотой и дорогой мебелью квартиру. Невестка Екатерине Максимовне попалась покладистая, незлобивая, редкой красоты. Когда сын впервые привез Ирину знакомиться, мать обомлела – не ожидала увидеть такую высокую, стройную, яркую красавицу. Ей бы в сериалах играть!
Когда у молодых появился ребенок, Екатерина Максимовна пошла в церковь, накупила самых дорогих, толстых свечек и все поставила за здравие новорожденного и его родителей. Только одну – за упокой. Эта последняя почему-то сразу погасла, зачадила сизым дымом.
– Плохая примета, – зашептались бабы за спиной Екатерины Максимовны.
Святые из всех углов глядели на нее с укоризной, осуждающе. На их суровых лицах лежали густые тени. От блеска сусальной позолоты, запаха ладана и воска закружилась голова, захотелось выйти из храма на свежий воздух.
Мелочь – а настроение испортилось надолго. Нет-нет да и вспоминалась желтая свеча, робкий язычок пламени, который ни с того ни с сего треснул, истончился и погас.
Когда в Москве, в квартире сына впервые праздновали Рождество все вместе, невестка предложила Екатерине Максимовне зажечь свечи – та отказалась. На лице Ирины застыла улыбка недоумения. Гордей поспешил сгладить неприятный инцидент – сделал все сам, пригласил родных к столу, открыл шампанское…
– Ты чего, мам? – спросил уже потом, пока Ирина в детской укладывала малыша.
– Нехорошо мне стало, – оправдалась она. – В голове зашумело. Возраст, сынок! Не обращай внимания.
Когда впервые раздался тот телефонный звонок и Екатерина Максимовна взяла трубку? Она не запомнила с точностью.
– Помнишь? – без приветствия, без разных предварительных любезностей произнес холодный, безжизненный голос.
– Что? – не поняла она.
В трубке с неизбывной, саднящей тоской кто-то завыл. Собака, что ли?
Их ротвейлер Дик проснулся, навострил уши… и подхватил жуткий вой. Маленький Антон бросил свои игрушки, подбежал к бабушке, уткнулся ей в колени, заплакал. Хныканье ребенка и собачий вой привели Екатерину Максимовну в ужас.
– Господи! – испугалась женщина. – Что ж это такое творится?!
Ноги у нее подкосились, и она села в кресло, оглохшая от ударов собственного сердца. Прошло немало времени, пока она смогла пойти в кухню и выпить лекарство. Сердце утихомирилось, забилось ровнее.
– Замолчи, Дик! – прикрикнула она на собаку.
Но пес никак не мог успокоиться. Он начал метаться по квартире из угла в угол, тыкаться носом во все подряд, потом подбежал к входным дверям и заскреб по ним лапами. Пришлось угостить его кусочками свежего мяса. Только наевшись, Дик улегся на свой коврик и задремал.
Екатерина Максимовна еле дождалась с работы Ирину, сослалась на головную боль и легла. От ужина она отказалась, всю ночь глаз не сомкнула, а наутро решила обратиться к доктору. Нервы разыгрались не на шутку. Благо всяческих платных услуг в Москве было на любой вкус. Назначенные процедуры помогли, и бабушка Антона успокоилась.
Дни пошли своим чередом. Странный звонок долго не повторялся. Женщина списала все на склероз, на усталость, на болезненное воображение. А потом… однажды вечером, спустившись во двор прогуляться с собакой, она увидела… вернее, ей показалось, что в кустах мелькнула чья-то тень.
– Мало ли кто может прятаться в кустах? – уговаривала