Портрет гранатовой кровью. Эрнест Орнелл

считывающих секунды до нескорого рассвета. Время от времени Елена кашляла во сне, и тогда я вытирал с уголков её посиневших губ густую тёмную кровь. Моя рука дрожала, и я случайно разбудил её, слабо царапнув щёку ногтем.

      – Ложись рядом, – тихо прошептала она, улыбнувшись, – Ты очень тёплый.

      – Я не хочу, чтобы у тебя ещё пролежни появились, – покачал я головой, – Засыпай, тебе надо отдохнуть.

      – Они не болят, когда от тебя, – тихо ответила она и, с трудом приподнявшись и бессознательно придерживая живот, отползла в сторону, оставив позади себя силуэт засохшей крови и небольшой слой отмершей кожи, – Я накрою, чтобы ты не замарался.

      – Не надо, – я лёг рядом на скользкую простыню и обнял её. Она прижалась ко мне и, судя по её дыханию, снова задремала. Я слушал её неровное, слабое дыхание и смотрел в потолок, окрашенный в тёмно-синие цвета глубокой зимней ночи.

      – Что думаешь насчёт Эрнеста? – пробормотала она сквозь сон и улыбнулась, ещё покрепче прижавшись ко мне.

      – Прекрасное имя, Лена, – тихо ответил я и, убрав с её лица тонкие, ломкие волосы, поцеловал её в лоб.

      – Я рада, что тебе нравится, – выдохнула Елена и замолчала.

      Через некоторое время она проснулась и, не помня своих слов, попросила унести её в зал, где она уже заканчивала мой портрет. Мои пальцы утонули в рыхлой спине, и она, тихо заскулив от боли, обхватила мою шею и уткнулась лицом в грудь. У неё снова шла кровь изо рта.

      – Всё в порядке, пойдём, – прошептала она, и мы ушли в зал.

      Я давно уже не спорил с её задумкой: скорее всего, это было последним, что она успела бы сделать, и лишить её цели прямо перед смертью я не мог. Но с каждой новой деталью я ненавидел свой портрет всё больше и больше: его написание было последней причиной, которая не позволяла ей всё закончить здесь и сейчас.

      – Подашь мне кисти? – попросила она тихим голосом, когда я аккуратно усадил её в кресло и положил перед ней её альбом, – Они в шкафу.

      – Конечно, сейчас.

      Несмотря на неизбежное, она всё ещё просила меня прибирать её рабочее место и промывать кисти – ей хотелось, чтобы хоть что-то было нормальным, таким же, как прежде. Мой взгляд наткнулся на лежащие рядом повязки, и я принёс их вместе с набором кистей.

      – Зачем? – удивлённо спросила она, когда я открыл одну из них.