Егор шел по знакомым улицам, осматриваясь на ходу. Старые пятиэтажки, мимо которых когда-то в школу ходил и на велике сто раз проносился, с виду целы, но приглядись – и ни одного целого стекла в окнах не увидишь. Чернеют проемы по всему фасаду, скалятся белыми обломками рам, видны покореженные пластиковые профили, а кое-где и пятна сажи и гари на кирпичных стенах. Двери подъездов вырваны с корнем, газоны и дорожка под окнами завалена разным хламом, в котором угадываются и корпуса телевизоров, и холодильники, грязное обгорелое тряпье, битая посуда.
Дальше магазин, разграбленный толпой еще три месяца назад, в тот день, когда каждый предельно отчетливо осознал, что отныне рассчитывать он может только на себя, на силу своего кулака и оружие, если таковое имеется. Имелось оно далеко не у всех, зато счастливые обладатели даже вульгарнейших гладкостволов быстро заняли если не верхушку, то ее подножие в моментально сложившейся цепи питания, а остальные… Пошли на корм городской фауне, например, как он только что имел возможность убедиться. И не в первый раз, и, надо думать, не в последний…
Звук движка Егор услышал издалека и замер, прислушиваясь, соображая в темпе – не почудилось ли? Но нет, подтверждением тому стали псы и крысы, они дружно рванули прочь от «стола», бросив лакомые куски приближавшимся крупным хищникам. Егор добежал до разгромленного магазина, перемахнул подоконник огромной, застекленной когда-то витрины и вжался в стену, стараясь не хрустеть осколками стекла, в изобилии валявшимися на полу. И высунулся из-за угла, продолжая сжимать «макаров» в руке, опустил на всякий случай предохранитель, помня, что патроны надлежит экономить. К тем самым пятиэтажкам, что он пару минут назад миновал, подъехали два внедорожника, черный и зеленый, грязные до того, что цвет кузова едва угадывался под слоем засохшей и свежей грязи. Но на ходовых качествах машин это никоим образом не сказывалось, внедорожники катили параллельными курсами, невзирая на мелкие преграды в виде бордюров, открытых канализационных люков и обломков бетонной плиты, непонятно за каким чертом вывороченной из длиннющего больничного забора по соседству и брошенной на проезжей части как раз неподалеку от того места, где пару минут назад псы и крысы грызлись за добычу. Впрочем, одна тварь от еды далеко не ушла, то ли самый голодный, то ли хитрый пес еще оставался там, остервенело грыз что-то и даже загавкал на приближавшийся внедорожник, отгоняя конкурента. В окне машины показался ствол автомата, грохнул одиночный, и пес, скуля, покатился под колеса зеленой машины, раздался тошнотворный хруст и низкий, моментом оборвавшийся вой.
Под дребезжащую дерганую музыку, доносившуюся из окон, внедорожники один за другим неспешно подкатили к крайнему подъезду желто-белой блочной пятиэтажки и встали, перекрыв подходы к дому. Захлопали дверцы, из машин выскочили пассажиры – все как один невысокие, черноволосые, одеты кто во что горазд, но в гардеробе «гостей» преобладал камуфляж расцветки «флора» и «цифра».
Егор издалека смотрел на происходящее, чуть прищурился, рассматривая горбоносые заросшие физиономии, прислушивался к щелкающему отрывистому говору и уже догадывался, что будет дальше. Слышал не раз и не два передаваемые шепотом, вполголоса сплетни и слухи, но не то чтобы не верил – всерьез не принимал, и то по одной лишь причине: не было среди говорящих очевидцев, а покойники, как известно, на любой вопрос предпочитают отмалчиваться.
Всего он насчитал восемь человек, но не факт, что из машин вышли все – внедорожники стояли так, что непонятно, есть кто за рулем или нет, зато остальные действовали слаженно и быстро. Егор видел, как замелькали огоньки, загорелось что-то, потом раздались две короткие автоматные очереди. Уцелевшие стекла в окнах второго этажа моментально пошли трещинами, стеклопакеты сдались через минуту, и тут же внутрь полетели бутылки с горящими тряпками. Звон, глухие хлопки, треск, заполошные крики – и все это моментально перекрыли выстрелы. Из окна валил черный дым,