Каких же новостей ты ждешь? – поинтересовался Лукаш.
– Мало ли каких!
– Ну, например?
– Чудной ты, Ярослав, – усмехнулся Слива. – Откуда я знаю, какие у него новости?
Лукаш подошел к столу, выбил трубку о пепельницу и, вернувшись на прежнее место, сказал:
– Сейчас хороших новостей не жди, одна горше другой.
– Знаешь, что я тебе скажу, – с раздражением произнес Слива. – Правильно правительство сделало, запретив деятельность вашей партии. Честное слово! Вы только подливаете масло в огонь. Из мухи слона всегда готовы сделать!
– Вот как? Значит, ты радуешься тому, что запрещена деятельность единственной партии, поднимавшей народ на борьбу? Я тебе заранее могу предсказать: вашу, да и все другие партии скоро постигнет та же участь.
– Ха-ха! – засмеялся Слива. – Тоже мне пророк! Вам бы хотелось столкнуть Чехословакию с Гитлером? Отдать ему страну на растерзание? Ну уж нет! Благодарим покорно! Умишко-то имеется не только у коммунистов.
Лукаш держал себя внешне спокойно, хотя внутри у него клокотало возмущение.
– Да, мы хотели поднять народ на борьбу с Гитлером, да и теперь не теряем надежды добиться этого. А вот такие люди, как ты, готовы преподнести Чехословакию Гитлеру на блюдечке, чтобы он ее проглотил легко и без всяких усилий.
– Не беспокойся, – отрезал Слива. – Не так велик у него аппетит, как ты думаешь.
– Посмотрим.
– И смотреть нечего. Дальше Судетской области Гитлер не пойдет, и никакой войны не будет.
– Эх, Зденек, Зденек, – вздохнул Лукаш. – Куриная слепота у людей по вечерам бывает, а у тебя – среди бела дня… Попомни мои слова: капитуляция Чехословакии – это начало новой захватнической войны. Бросив Гитлеру Судеты, Годжа и Сыровы только раззадорили его, разожгли его наглость, а планы у Гитлера большие.
– Слышали мы уже эти причитания, – проворчал Слива.
Лукаш встал.
– Я вижу, говорить с тобой бесполезно. – Обернувшись к Гавличеку, он сказал: —А ты все молчишь? Ты думаешь, что в трагические для родины дни можно отмолчаться?
Карел Гавличек поерзал на месте, кашлянул.
– А что толку от болтовни? – нехотя ответил он.
– Как же нет толку? – возмутился Лукаш. – Вот Зденек знает мои взгляды, я знаю его, а что у тебя в голове – только одному тебе и известно…
– Так оно и лучше, – сказал Гавличек. – Считайте, что у меня никаких взглядов нет. Я человек беспартийный…
Лукаш прищурил глаза.
– Хочешь остаться в стороне от событий? Не удастся это тебе. Придет время, и ты заговоришь по-другому.
Гавличек покраснел и ничего не сказал.
Лукаш надел пальто, шляпу. В это время за дверью послышались легкие шаги, и в комнату почти вбежал Антонин, разгоряченный быстрой ходьбой. В военной форме он был стройнее и мужественней.
– Здравствуйте! – торопливо проговорил он, поочередно пожимая старикам руки. – А вы, вероятно,