– …Ефремов – четыре. Решил все правильно, но слишком много исправлений. Артем, это ж городская контрольная работа – неужели нельзя сначала прорешать все в черновике, а потом переписать? Времени ж было достаточно.
– Можно, – послышался голос с предпоследней парты, – Людмила Федоровна, а на фига? Мне четверки хватит.
– Тебе, конечно, хватит! – взорвалась учительница, – но надо заботиться не только о своих ничтожных амбициях, а и о школе в целом! Вы ж взрослые люди! Седьмой класс, как-никак! Пора соображать – чем выше будет процент успеваемости, тем больше нам выделят финансирование! Или ты не хочешь, чтоб, например, в кабинете химии появилось новое оборудование?
– А на фига? – прошептал Павлик Грошев; но прошептал так, чтоб слышали все.
Вырасти до неприличия, смешку, зародившемуся на задних партах, учительница не позволила.
– Тебе, Грошев, все «на фига»! Я понимаю – тебе б какой-никакой аттестат получить, пока не загремел в колонию!
– Людмила Федоровна, – Грошев расплылся в улыбке, – а после аттестата я по возрасту для колонии не подойду. Тогда в реальную тюрягу, – и тут класс все-таки засмеялся, предпочтя авторитет Грошева авторитету учительницы.
Дело в том, что Павлик состоял на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, и хотя в школе он никому ничего плохого не делал, но слухи ходили самые разные, и его побаивались. Не все, конечно – было два человека, если не друживших с ним, то, по крайней мере, державшихся на равных: здоровый Олег Мартынов, который три года тренировался в «Золотых перчатках» и даже участвовал в первенстве области по боксу в своей возрастной группе, и Артем Ефремов, высокий, хорошо сложенный – он занимался баскетболом в секции при местном «Динамо». Когда «детские» динамовцы играли на первенство города, весь класс ходил за него болеть; команда, правда, проиграла, но Артем был лучше всех!
– Так, закончили веселье! – Людмила Федоровна взяла предпоследний листок, отмеченный штампом департамента образования, – Вика Артемьева – четыре. Ошибка в примере, хотя мы таких примеров миллион перерешали. И вот, – она гордо встряхнула последним листком – единственная отличная работа!
Даша завертела головой, пытаясь сообразить, чью фамилию пропустила, но учительница, смотрела на нее и улыбалась, что, вообще, случалось крайне редко.
– Это работа Даши Скворцовой! Честно говоря, Даш, не ожидала, но ты меня очень порадовала.
– Ну, ты, блин, даешь! – восторженно прошептала лучшая Дашина подруга и, заодно, соседка по парте, Настя Малышева.
Сначала Даша не поверила, но не могла ж Людмила Федоровна так глупо шутить? И ошибиться не могла – приглядевшись, Даша узнала свой заваленный вправо почерк.
– Молодец. Если будешь так стараться, то можешь и до пятерки в четверти дотянуть.
– А на фига? – громко прошептал Грошев, но на этот раз желаемой реакции не последовало, так как все знали – для Даши успеваемость, особенно по математике, имела большое значение.
Нет, за плохие оценки ее не наказывали и даже особо не ругали, но от них впрямую зависело материальное благополучие. Например, Даша тут же решила, что сегодняшняя пятерка вполне тянет на МР-3 плеер, который ей никак не удавалось заслужить с самого начала учебного года. …А уж если вытянуть четверть на пятерку, то можно вести речь и о смартфоне; типа такого, как у Наташки Гороховой…
Засмеялся Грошевской шутке только Костя Кручинин, но для него в этой жизни не существовало ничего серьезного, поэтому смеялся он по любому поводу.
Учительница положила Дашину работу в общую стопку, и в это время прозвенел звонок.
– Дашка, могла б дать списать, – заметил Вадик Орлов, сидевший, как раз, позади Даши.
– А ты просил?
– А ты б дала? Блин, или ты всем даешь, кто просит?
– Дурак, – Даша стукнула его, но Орлов, как ни в чем ни бывало, помчался к двери. Разговор был шуточным, потому что больше тройки Вадику не требовалось, а, насчет другого значения слова «даешь», так Даше он совсем не нравился.
Ей, вообще, пока еще никто не нравился так, чтоб даже подолгу думать о нем с замиранием сердца, не говоря уж о чем-то большем! Хотя кандидат имелся. Многие девчонки ей даже завидовали и не понимали, чего она «кобенится», вырываясь от Артема Ефремова, когда тот обнимал ее, норовя сжать грудь, которая, правда, пока лишь угадывалась по наличию лифчика.
Из школы Даша, как обычно, вышла с Настей. Правда, после Настиного двора Даше еще требовалось обогнуть Торгово-Развлекательный Центр, перейти проспект, пересечь соседний двор, и только тогда она оказывалась дома.
Слушая в Настиной интерпретации вчерашнюю серию «Папиных дочек» и безуспешно примеряя их переживания на себя,