– То есть вы решили, что это были китайцы исключительно из-за одежды и манеры ходить? – уточнил Гуров.
– Ну да! – кивнул мужчина, а потом, уставившись в стену взглядом, задумался.
Кузьмич собрался было что-то сказать, но Лев строго посмотрел на него, и тот смолчал, хотя видно было, что недоволен. А мужчина, помолчав, медленно сказал:
– Вот вы сейчас спросили, и я вспомнил. Понимаете, а ветер-то был! И неслабый! А вот воротники у этих китайцев были опущены и уши у шапок сами по себе болтались. Может, просто уже притерпелись к нашим холодам?
– Человек ко всему привыкает, – заметил Лев и, поблагодарив сторожа за рассказ, ушел вместе с Кузьмичом.
Когда они сели в машину, водитель, забыв свое былое недовольство, удивленно сказал:
– Иваныч! Что же получается? Это вовсе не китайцы были? Или среди них действительно мастера восточных единоборств есть, которые по ночам ходят и этих хулиганов наказывают?
– Не торопись судить, Кузьмич, посмотрим и послушаем, что остальные скажут, – задумчиво ответил ему Гуров.
Как вскоре оказалось, остальные случаи – первое нападение и попытка похищения Люси не в счет – прошли по аналогичному сценарию.
– Ну, вот теперь и к Кондрашке, как ты его зовешь, ехать можно, – предложил Лев.
Дом Тихого находился почти в центре города в одном из переулков и выглядел основательно и добротно. Гуров постучал в калитку и был тут же беспощадно облаян собакой. На ее голос откликнулась и хозяйка, крикнувшая с крыльца:
– Чего надо?
– Кондрат Силантьевич дома? – спросил Лев.
– А кто это к нему на ночь глядя? По голосу, так чужой кто-то, – настороженно сказала она.
– Ты мне еще поспрашивай! Побухти! – раздался за спиной у Гурова голос Кузьмича. – К хозяину пришли! Не к тебе! Твое дело дверь открыть да стол накрыть!
– Кузьмич? Ты, что ли? – крикнула она. – А это кто с тобой?
– Нет, Клавдя! Ты у меня сейчас точно словишь! – пригрозил шофер. – Кто надо, тот и пришел!
– Ну, проходите, коли так. Цыть, Дружок! – прикрикнула она на собаку.
Пока они шли через двор, Гуров спросил:
– Ты откуда ее знаешь?
– Так наши дворы задами граничат – мой дом в соседнем переулке стоит. Я ее всю жизнь знаю, – объяснил тот. – Красивая девка в молодости была, но беспутная! И детей непонятно от кого нарожала, и на зоне не раз отметилась. И ведь попадала туда по собственной дурости, а детей бабка воспитывала. Это хорошо, что Кондрашка ее к рукам прибрал, он ее в строгости держит. А как иначе? Клавде крепкая узда нужна, а то она опять сорвется и таких дел натворит, что сама рада не будет.
Они вошли в дом и, вытерев ноги о половик возле двери, направились в комнату, причем Кузьмич впереди.
– Плифет, Кусьмить! –