В одном из туранских кораблей, направлявшихся к планете Перигола, вместе с десятком бездельников и прожигателей жизни занял место в каюте третьего класса бывший солдат удачи Леннор Брикс – тридцатипятилетний мужчина высокого роста, с небольшими усами и бородкой. Загорелые руки, на каждой из которых было по длинному узкому шраму, нервно сжимали рукоять платтора – небольшого узкого, как стилет, виброножа. Платтор, или платт, как называли его воины, по существу был отличительным знаком солдата удачи, служившего в элитных частях имперских войск, – владеть им могли только воины, прослужившие империи не менее десяти лет и отличившиеся в войнах или подавлении бунтов мятежников. После десяти лет, отданных империи, платт оставался в пожизненном пользовании у своего хозяина как награда за мужество и личную храбрость, если десантник доживал до этого времени. Погибших воинов погребали вместе с платтами, считая, что вибронож должен сопровождать ушедшего в мир теней.
Зеленоватые глаза Леннора, казалось, метали молнии, так он был рассержен. «Опять, опять приходится отчаливать от вроде бы родной пристани в неизвестность. А все по вине Стира, этого мошенника и плута. – В памяти Брикса всплыло лицо Стира – владельца гостиницы, где Леннор остановился в последний раз. – И когда уже нажрется он этих кредов… Только десять дней назад заплатил ему сто кредов, договаривались на месяц, а вышло на одну декаду. Война, все война – кому мачеха, а Стиру – мать родная. Распирает его прямо на глазах в смутные времена. И никакие уговоры и то, что мы знакомы пять лет, не в счет. Есть креды – живи, нет кредов – освобождай место. А ведь сколько раз выручал его за эти годы: и от грабителей два раза, а однажды жизнь спас – вытащил из озера пьяное бревно, когда уже пузыри пускал и с испуга уже не кричал, а только икал, закатывая глаза. А ведь клялся тогда Стир, что я ему роднее брата Лива, мота и пьяницы, пускающего родительское богатство по ветру. А как деньги заканчиваются – лови ветра в поле, ищи пристанище, где хочешь. А кредов действительно мало осталось: если б не ранение и не лечение, – Брикс невольно посмотрел на свои руки, – за которые пришлось выложить кругленькую сумму, то еще можно было бы у Стира пожить. А так приходится лететь к черту на кулички. Наличных кредов хватит только до Периголы, а здесь я уже изгой. Если б не ранение, можно было бы еще послужить в десанте, среди своих собратьев. На пару лет силенок, думаю, набралось, а там, глядишь, и семьей бы обзавелся. А так – лететь в неизвестность», – так думал Брикс, поглядывая в иллюминатор космического бота.
До старта оставалось совсем немного времени, и Брикс с тоской ощутил, что уже больше никогда не вернется в Троннолу – столицу Турана. Было ли это предчувствие или предвидение грядущих событий, он не знал, но на сердце было уныло и холодно, как бывает холодно в космической рубке идущего в бой гипертрассовика или спейстера.
А космопорт жил своей обыденной жизнью: готовились к старту боты и челноки, между которыми непоседливыми муравьями сновали машины и роботы всевозможного назначения. Звучали отрывистые команды диспетчеров, дающих указание на предстартовую готовность убывающих аппаратов. Некоторые корабли уже взлетали в изумрудно-синее небо, будто еранские ежи, роняя на плиты космопорта танцующие искры бешеного пламени, оставляя за собой мерцающий след в вышине. Космопорт пустел и казался стороннему наблюдателю неприкаянным сиротой, которого бросили родители. Но нет: на место ушедших опускались вновь прибывшие аппараты – и все начиналось сначала.
Наконец и корабль с Леннором на борту оторвался от плит стартового поля и не спеша, сверкая наружными огнями, устремился к станции распределения кораблей. Включились компенсаторы, стало легче дышать, и Брикс, сидя в глубоком кресле, немного расслабился. Через час произойдет состыковка со станцией, и он перейдет на проникатель пространства, или гипертрассовик, а дальше – прыжок в систему планеты Перигола. Почему он выбрал именно это направление, десантник не задумывался. Вероятней всего, причина была в сумме наличных кредов, которых оставалось совсем мало.
Гриб Тушан очень торопился. Он буквально задыхался от бега. Пот ручьями стекал с мясистого лица, оставляя еле заметные разводы влаги на комбинезоне, которые тут же исчезали благодаря встроенной автоматике. Толстое, рыхлое тело уже едва двигалось, воздух со свистом вырывался из легких, глаза застилала пелена. Сзади, чуть левее, слышался топот преследователей. Вот мелькнула вспышка, и ажурная нить, выпущенная из паутана, хищной молнией метнулась к беглецу. В это время Гриб поскользнулся, упал со всхлипом на обе руки, и зловещий силуэт паутины распался перед ним на вязкие нити. Взвизгнув, толстяк вскочил на ноги, метнулся вправо, потом влево и, из последних сил преодолев тридцать метров, выскочил на освещенное прожекторами стартовое поле космопорта. «Успел, успел!» – радостная мысль билась в голове спасшегося. Он обернулся,