– Какой же ты отвратительный. Ты хоть сам это понимаешь, а, Максвелл Беккет?
Я рассмеялся и взял пачку чипсов из шкафа. Отклеил бумажку с надписью «Эдди» и бросил в мусорку. Папа не обидится, если я возьму его чипсы. Вот если бы мама их съела, он бы взбесился. Я загрёб сразу несколько и сунул в рот. Бекс тем временем искала картриджи в шкафу.
– У тебя в комнате, случайно, их нет? Пожалуйста, Максвелл, это важно. Мне надо распечатать реферат по Персидской империи.
Я и не знал, что это за империя, но догадывался, что ничего такого ей не задавали и это чисто «для души», как она выражалась. Я же говорил, странная у меня сестра.
Я сделал вид, будто задумался, где бы могли быть картриджи: склонил голову набок и похлопал себя по подбородку.
– Так-так… Может, они… Мм… Нет. Нет, понятия не имею! – объявил я и открыл рот, демонстрируя ей пережёванные чипсы.
Бекс застонала и отвернулась.
– Фу, ну и мерзость, – сказала она. – И зачем ты вообще такой родился?
Я ухмыльнулся, смял пустой пакет из-под чипсов и бросил в мусорку.
Глава третья. Монстр
Мы с Монстром очень близки. У нас, скажем так, особая связь. Он всегда рядом и ходит за мной хвостом – когда не ест, не спит или не лижет зад. Наверняка он понимает: если бы не я, его бы не было. Я читаю это в его больших карих глазах. Да-да, я, Максвелл Беккет, спас Монстру жизнь.
Примерно год назад я возвращался домой из школы – меня тогда в очередной раз наказали, что само по себе неприятно, но в итоге всё обернулось к лучшему, поскольку я оказался в нужное время в нужном месте. Меня в том триместре часто оставляли после уроков – за то, что грубил учителям, не носил формы, включил пожарную сигнализацию, наплёл, будто Чарли Ботаник переезжает в Дубай. Последнее у меня так убедительно получилось, что Чарли вызвали к директору и спросили, почему его мама не обсудила этот вопрос со школой. Чарли – мой лучший друг, и, хотя поначалу он ворчал, потом всё-таки признал, что вышло смешно. Ну, по крайней мере, мне показалось, что его это тоже повеселило. А в тот день меня наказали за то, что я выбросил рабочие тетради по математике в мусорку в столовой. Это, кстати, было совсем не сложно провернуть.
Когда прозвенел звонок с урока математики (где рассказывали про углы или ещё какую-то дребедень), мистер Гупта попросил нас положить тетради ему на стол, чтобы он проверил нашу домашку.
Я её не сделал. И за прошлую неделю – тоже. Обычно я не парился по поводу несделанной домашки, но в этот раз учитель точно позвонил бы моим родителям, и они бы опять поругались. Ровно в ту секунду, когда я положил свою тетрадь поверх стопки, в коридоре что-то упало и со звоном разбилось. Мистер Гупта выбежал посмотреть, в чём дело, а я остался один в классе. И как-то так само собой вышло, что я смёл все тетради со стола к себе в сумку.
В коридоре царил полный бедлам. Кто-то из учителей химии уронил поднос с колбами и пробирками. Повсюду валялось стекло. Мистер Гупта помогал его убирать, а Чарли стоял, раскинув руки в