Вчера он позвонил довольно поздно, ближе к одиннадцати вечера, и сообщил, что прилетел в Верону. Обычно о своем приезде он предупреждал заранее, и этот неожиданный звонок меня слегка удивил.
– Что-нибудь случилось? – на всякий случай спросила я.
– Нет, все в порядке, – поспешно ответил он. – Не смог отказать себе в удовольствии повидать тебя, оттого и собрался за три дня.
Отец занимался бизнесом, в Италии у него были деловые партнеры, так что его слова меня не удивили.
– У меня мало времени, я не смогу приехать в Болонью.
– Хочешь, чтобы я приехала? – спросила я.
– Хочу, только не в Верону, а в Венецию. У меня там встреча с одним человеком.
– Хорошо, я приеду, – ответила я.
– Извини, если нарушил твои планы, – засмеялся отец.
– Даже если бы и нарушил, я все равно очень рада, что увижу тебя.
В общем, это был ничем не примечательный разговор, и, отправляясь в Венецию, я и подумать не могла, чем закончится моя поездка.
Я пила скверный кофе, смотрела в окно и радовалась предстоящему свиданию. А еще пыталась угадать, как встретит меня Венеция. В смысле погоды этот город еще более непредсказуем, чем Санкт-Петербург, где я жила некоторое время до смерти мамы.
– Обещали солнце, – будто читая мои мысли, сказала сидящая рядом со мной дама лет семидесяти, поглядывая в окно.
Последний раз я была в Венеции месяц назад, в феврале. Тогда город окутал туман, да такой, что в двух метрах от себя ничего не увидишь. Прогулка не доставила мне удовольствия, и большую часть времени я провела в музеях.
Я достала книгу и, устроившись поудобнее, начала читать, то и дело возвращаясь мыслями к отцу. Жаль, что мы будем вместе всего несколько часов. Потом подумала, что впереди каникулы, я смогу поехать домой… Подруга предлагала отправиться в Париж, впрочем, эта поездка займет неделю, не больше, а потом к родным…
Поезд чуть сбавил ход, и за окном показалась ровная гладь воды под ярким мартовским солнцем. Санта-Лючия. Пассажиры оживились, самые нетерпеливые доставали багаж, дама рядом со мной удовлетворенно кивнула:
– Солнце. Прекрасный день.
Наконец поезд замер на перроне. Я вышла из вагона одной из первых и сразу же увидела отца. Он стоял в нескольких метрах от меня в светлом плаще нараспашку, махнул мне рукой и шагнул навстречу. Мы обнялись, поцеловались, он отошел на шаг, не выпуская меня из объятий, и сказал весело:
– Господи, какая ты взрослая… и настоящая красавица.
– Взрослая? – хихикнула я. – Хочешь сказать, что время быстро бежит и я уже успела постареть?
– В твоем возрасте, дорогая, смешно говорить о старости.
– В твоем тоже, – улыбнулась я.
– Лучше бы ты не напоминала об этом, – покачал он головой. – Грустно это сознавать, но твой отец уже старик, что бы ты ни говорила в припадке дочернего великодушия.
– Ты отлично выглядишь, – заверила я, ничуть не покривив душой. Отец отметил свое шестидесятилетие три года назад, но выглядел лет на десять моложе. Высокий, подтянутый, в темно-каштановых волосах седины почти нет, карие глаза смотрят на мир с любопытством. Янка, моя сестра, утверждала, что волосы отец красит; если это и так, то правильно делает.
Однажды в ресторане нас приняли за любовников, отца это разозлило, а мне, напротив, показалось забавным.
– Давай твои вещи, – сказал он, продолжая улыбаться.
– Какие вещи? У меня в рюкзаке только книга и бутылка воды.
– Путешествуешь налегке?
– Ты же сказал, что сегодня уедешь?
– Да, к сожалению.
Болтая, мы пересекли вокзал и вышли к каналу.
– Какие у тебя планы? – спросила я.
– В пять у меня встреча. До этого времени я свободен. Правда, есть еще небольшое дельце. Надо навестить одного знакомого, он живет тут неподалеку. Ты не против прогуляться?
– Нет, конечно. Рассказывай, как там Янка, как Муза?
– Подозреваю, о Янкиных делах ты знаешь больше, чем я. Судя по телефонным счетам, она звонит тебе каждый день.
– Трижды в неделю, – улыбнулась я. – И трижды