В прошлом году Светлана вынуждена была взять академ. Внутренняя электропроводка будущего светила оперативной хирургии и топографической анатомии, внезапно коротнула, и лампочка внутри светлой во всех отношениях головы погасла с подозрительной вонью. Короче, Светка нажралась бабушкиных таблеток от давления и проснулась в реанимации уже совсем другой девочкой. Бледной, немощной и, казалось, навсегда погасшей, гражданкой без прошлого, по которой плачет дурдом.
–Светочка, Светочка, зачем же так? – суетливо погладила ее горячей ладонью по покрывшемуся испариной плечу мать, кандидат наук и вообще непревзойденная отличница, для которой дочь-суицидница казалась каким-то невиданным доселе позором семьи и ее личным педагогическим фиаско.
–А ничего! – зло пробурчала в ответ еще совсем недавно миролюбивая, до тошноты, Светка, – Нормально надо дочерей воспитывать! Нормально, слышишь ты?
–Да мы…, да я…, -охреневшая от неожиданного дерзкого выпада своей послушной и вежливой девочки, мать не находила слов, – Что ж ты говоришь? Да разве не нормально?! Да я столько литературы перелопатила по педагогике! Да ты…
–Любить надо дочерей! Книжки она читала, – невежливо перебила возмущенную мать злая на весь мир Светка, сурово сдвинув белесые брови, – Толку от твоих книжек, только гнобила меня. Ты вообще знаешь, чего я хочу? Хоть раз спрашивала?
–Дай тебе волю, ты бы так и осталась никчемной мойщицей уток, лишь бы к женатику своему ближе. Спасибо мне скажи!
–Спасибо. Уходи.
–Смелая такая? Смелая?! Да кто ты без меня? Кто ты без отца?
–Человек я. Человек. Поняла?
–Человек, – передразнила мать, нарочито пискляво, – Только одна тебе дорога: под мостом по рукам ходить, без образования! Дура! Знаю я из-за кого ты корчишь тут больную! Думаешь, придет к тебе? Никому, кроме нас с отцом не нужна. Никому, поняла?
Молоденькая медсестра в белой шапочке и с флаконом прозрачного раствора в руках ненароком прервала поток нравоучительной брани, готовой опрометчиво сорваться с губ оскорбленной неблагодарностью матери.
–Ты отдыхай, Света, это у тебя от шока, – моментально взяла себя в руки родственница и нарочито величественно покинула палату, неодобрительно сверкнув красивыми голубыми глазами в сторону душевнобольной дочери.
–Какая у Вас мама красивая, прям у-ух, – восхищенно присвистнула сестричка, дружелюбно улыбаясь депрессивной пациентке ослепительно белыми зубами.
–Ага, ненавижу ее! – Светкины веки в один миг покраснели, а голос опасно задрожал, – Ненавижу ее. Лживую, лицемерную!!!
–Я лучше доктора позову. Сейчас-сейчас! – девчонка в белом халате посуровела и проворно попятилась к выходу, опасаясь очередной истерики, так и не поставив Светке капельницы.
Мгновением позже, усмиряющее гордыню колдовство привычным теплом защекотало пугливую Светкину вену, опрокидывая ее в потустороннее царство вечного покоя и единства со всем сущим.
Когда Виталик приехал к ней на той неделе, в компании малознакомого приятеля, такой родной, но в тоже время недоступный, она, уверенная, что услышит извинения и предложение начать все заново, ни секунды не сомневаясь, села в машину, как последняя лохушка.
–Поехали в объезд, – всю дорогу торопил водителя здоровенный детина с квадратной челюстью, которого Светка, очарованная светлым ликом симпатичного парня, изначально проигнорировала, запоздало заставляя ее все сильнее нервничать.
–А куда мы? – испуганно спросила она у Виталика, когда тревога стала невыносимой, а пейзаж и вовсе незнакомым.
–Тут недалеко, – любимый улыбчиво подмигнул ей, напряженно ерзавшей на сиденье, в зеркало заднего вида, и Светка привычно расслабилась. Они знакомы чуть более года, но повода усомниться в себе он, вроде как, не давал. Или давал? Да, Виталий был патологически обидчив и пылил по поводу и без, но назвать его подлецом язык не поворачивался. Да и не могла она, умненькая девочка из интеллигентной семьи повестись на уголовника, тьфу-тьфу-тьфу. Эта неожиданная скороспелая любовь, вытащившая Светлану из почти пятигодового омута со взрослым, находящимся в перманентном состоянии развода, женатым любовником, словно божий знак показала, чего ей действительно хочется в отношениях с мужчиной, а именно: быть для своего избранника единственной и по-настоящему ценной. Правда, Светкина ценность, если приглядеться, выражалась для Виталика исключительно в ревнивых истериках, но эмоции не могут врать, конечно, не могут!
–Боишься? – неожиданно подал голос пугающий пассажир и плотоядно осклабился, – Правильно делаешь. На вот, хлебни, – и протянул Светке бутылку дешевого коньяка, – Пей, говорю, пей. Солдат ребенка не обидит.
Насмерть перепуганная девчонка, первой мыслью которой было отказаться от алкоголя и выпрыгнуть на обочину, доверившись судьбе, покорно приняла протянутую ей бутылку дрожащими руками.
–На, вот, конфеткой закуси, – снисходительно предложил Светлане детина и протянул надкушенный шоколадный батончик, развернувшись корявым лицом вполоборота. Красноватый