Год Рейгара. Марта Дмитриевна Еронакова

легатов у Камня-Всех-Дорог и углубился в лес, ведомый тихим, едва различимым в шорохе листвы, шепотом. Это оказалось непросто. Уже через четверть часа голова от постоянного напряжения заныла, а лицо и руки оказались исполосованы ветвями деревьев и кустарников, ибо Рейгар, боясь упустить голос, не разбирал дороги на своем пути. Устав от бесплодного преследования, он прислонился к дереву и хотел передохнуть, но в этот момент голос, многократно усилившись, прогремел в его голове и заставил чуть ли не бегом следовать дальше. Через сотню метров Рей увидел большое поваленное дерево. Оно лежало тут же давно, судя по тому, как истлела и осыпалась его середина, образовав тоннель. Едва поняв, что напоминает ему ствол, Рей взмолился, чтобы ему не пришлось лезть внутрь, но голос доносился именно оттуда. Тихо выругавшись, воин нырнул в лаз. В полной темноте легат заплутал в переплетении ходов. Он не мог понять сколько полз вниз, потом наверх, сколько раз свернул и как часто обращался к Единому с просьбой не оставить его здесь гнить до скончания веков. Паника усилилась, когда парень, выбрав левый из двух проходов и протиснувшись в него, вдруг осознал, что больше не слышит голос. Рей вновь ругнулся, кое-как задом вылез в общий проход и пролез в правый лаз. Но голос не вернулся. Зато появилось еле заметное движение свежего воздуха, которое здесь, в царстве темноты и затхлости, Рейгар расценил как обещание спасения. Он с удвоенным рвением пополз вперед. Вскоре темнота начала рассеиваться, а температура воздуха падать. Через десять минут легат выбрался наружу. Он тяжело дышал. Рубашка и штаны его теперь, казалось, были сшиты из земли и грязи, а локти и колени кровоточили. Но Рею было все равно. Он огляделся и понял, куда выбрался. Со всех сторон воина окружал дремучий, темный лес. Его родной лес.

      Рейгар глубоко вдохнул, и рот его растянулся в радостной улыбке.

      – Я дома. Неужели.

      Недалеко от него, метрах в пятнадцати, кто-то зашуршал в ветвях ежевичных кустов. Через минуту над листьями появились два ветвистых рога, которые издалека можно было принять за продолжение кустов. Медведь принюхался и хищно оскалился, медленно снимая со спины секиру, которая так мешала ему ползти в поземной пещере и так пригодится сейчас.

      – А я уж думал, спать придется лечь голодным.

      Через два часа Рейгар вдоволь наелся оленьего мяса, чуть поджаренного на костре, который никак не хотел разгораться и потух как только легат на минуту забыл о нем, начав уплетать первый кусок. Махнув на него рукой, Рей доел то, что успел приготовить, попытался съесть кусок сырого мяса, отплевался и закидал остатки оленя еловыми ветвями. Когда первые звезды засверкали на сине-фиолетовом небе, воин уже крепко спал, подтянув ноги к подбородку, в неглубокой сухой канаве. Одеялом ему послужил собственный плащ, периной – собранные в кучу опавшие еловые ветви, а подушкой – ладонь. Он не замечал муравьев и прочих букашек, которым служил мостом, и даже соловей, решивший спеть песню прямо у его уха, не смог потревожить его сна.

      Разбудило же Рейгара странное чувство. Сквозь сон ему показалось, будто на него кто-то пристально, изучающе смотрит. Легат не спешил открывать глаза. Затаившись, он прислушивался и принюхивался. Вот под чьей-то ногой, метрах в пяти, хрустнула ветка. Вот кто-то задел тяжелую еловую лапу, и ее запах защекотал ноздри воина. Кто-то подошел совсем близко и теперь в упор, не шевелясь, смотрел на легата.

      Рейгар медленно досчитал до десяти, а затем, молниеносно выхватив секиру, предупредительно положенную рядом с головой, вскочил на ноги. И опешил.

      Перед ним стояла невысокая девушка, с широко распахнутыми от страха голубыми глазами, светлыми, чуть волнистыми, волосами до плеч, в легком сиреневом платье по колено и без обуви. Она испуганно хлопала длинными ресницами и даже не пыталась защищаться.

      – Не надо, – лишь пискнула она.

      Рейгару вдруг стало жутко неловко, и он опустил секиру, а затем и вовсе раздраженно спрятал её за спину. Легат чуть отступил назад и поднял левую руку перед собой в знак примирения. Девчонка не пошевелилась и продолжила испуганно следить за ним, переводя взгляд с лица на руки, на секиру, выглядывавшую из-за спины, и снова на лицо.

      – Прости, – неловко улыбаясь, выдавил воин. – Я думал, это рысь или волк. Или кабан.

      Девушка еще шире распахнула глаза, а затем неожиданно заливисто засмеялась, прикрывая рот рукой. Воин оторопело смотрел на нее. Чуть завивающиеся волосы подрагивали, а и без того маленький носик сморщился. «Мышонок, ей-богу». Воин вдруг тоже засмеялся и придвинулся ближе.

      – Эй! Ты чего смеешься? – глухо спросил Рей.

      – Да, просто… я на кабана похожа? – девчонка начала смущенно поправлять волосы, – Или на волка?

      – Да нет… Это я так… – легат поднял руку, чтобы почесать затылок. При этом движении коготь выскользнул из рубашки. Глаза девушки тут же вперились в него. Она прищурилась, разглядывая Рейгара и будто что-то прикидывая. Тот, заметив перемену в ее лице, вновь спрятал коготь под тканью.

      – Ты – Рейгар? Из Табардов? – спросила незнакомка.

      Легат удивленно уставился на нее.

      – А ты откуда знаешь? И… Кто ты? – как ни