Вирус очищения. Андрей Егоров

наивно полагал, что медицинские бригады перемещаются по космосу в полных комфорта белоснежных термоустойчивых катерах с красными крестами на дверях и огненной мигалкой на крыше.

      Медиков было двое – один коренастый с бычьей шеей и выпяченной нижней челюстью. Другой тощий, лысоватый, с пучком редких волос на макушке, маленькие черные глазки так и бегали, словно он что-то потерял. Халаты докторов тоже чистотой не отличались – сероватые, пыльные, все в темных пятнах копоти и машинного масла. Ну, прямо парочка механиков, а не бригада опытных медиков, готовых явиться по первому зову пострадавших.

      Мы с коллегой Малининым вышли экипажу «скорой» навстречу. Я приветливо улыбнулся, протянул руку, и тощий доктор, продолжая обшаривать все вокруг жадным взглядом, торопливо ее пожал.

      – Здравствуйте, господа, – сказал коллега Малинин.

      – Мы рады приветствовать вас на нашей рудной базе, – полным радушия голосом проговорил я.

      – Здрасте, – буркнул медик, – где больные?

      Я замялся.

      – Видите ли, уважаемые доктора, больных у нас нет.

      – Чё, все померли?

      Это замечание показалось мне исключительно бестактным, но я отнес его на счет общеизвестного цинизма врачей, вздохнул и ответил:

      – Вирус убивает сразу!

      – Как?! – опешил медик. Лицо у него сделалось испуганным. Наблюдение это меня поразило. Надо же, я снова ошибся. Я-то по простоте душевной полагал, что врачи ничего не боятся. И готовы броситься на любую хворь, вооруженные лишь шприцем и скальпелем. Это я визуальный ряд известной телерекламы цитирую – ее на нашей базе частенько прокручивали, пока телецентр еще функционировал.

      – Может того?.. – буркнул коренастый медик. Очевидно, известие о том, что вирус убивает сразу, ему тоже не понравилось.

      – Мозги включи. Топлива даже на взлет не хватит.

      – Е-мое. Так и знал, что это паршивая затея.

      – Пасть закрой. Кто тут главный?!

      – А разве вы не посмотрите на вирус, не сделаете пробы воздуха? – вмешался в перепалку коллега Малинин.

      – Да, – поддержал я, – кто знает, господа, возможно, этот вирус давно известен науке? В таком случае, вам не составит труда его уничтожить.

      Тощий уставился на меня так, словно увидел впервые.

      – Я туда не сунусь! – замотал головой доктор с бычьей шеей.

      – Еще как сунешься! – возразил тощий и поинтересовался хмуро: – На базе еще кто-нибудь есть?

      – Всех поразил вирус, – с грустью в голосе поведал я. – Мы с коллегой Малининым были в рудном тоннеле, а когда выбрались на поверхность, он уже разбушевался.

      – Вирус? Разбушевался?

      – Он уничтожает все живое, – подтвердил я.

      – И неживое, – уточнил коллега Малинин. – На время.

      Повисла пауза. На лице главного медика – так он сам себя отрекомендовал, и я сразу понял, что это очень солидный и знающий специалист – отразились тяжелые раздумья. Затем он проговорил:

      – Показывайте ваш вирус. Только вы пойдете впереди. Мы чуть сзади. На всякий случай…

      Мы с коллегой Малининым неразлучные друзья. Когда его только привезли на базу, он почти не говорил, а когда говорил, сильно заикался – как потом выяснилось, путал гласные с согласными. На базе он оттаял душой, все больше раскрывался, как личность. А когда, наконец, заговорил связно после очередной порции мрака, выяснилось, что это интеллигентнейший человек, большой любитель Кафки и Мольера, доведенный до отчаяния людской злобой и непониманием. И я в очередной раз понял, что даже в увечном рассудке может скрываться красота…