Несколько мгновений она собиралась с силами, после чего все же взошла на четвертый этаж, где были расположены комнаты экономки, дворецкого и кухарки. Горничным и лакеям приходилось подниматься выше, в мансарду. Эмме оставалось каждый день напоминать себе, что она занимает привилегированное положение и грешно жаловаться на судьбу.
Небольшая уютная спальня была обставлена еще во времена ее предшественницы, мисс Брискотт. За четыре года, что Эмма провела в доме Ричмондов, в комнате появилось лишь бюро, перенесенное из небольшого кабинета, где хозяйка обычно писала письма. Супруг подарил ей новое, более изящное, на тонких ножках, с накладными серебряными гирляндами из виноградных листьев на каждом из двенадцати ящичков, и миссис Ричмонд, пришедшая в восторг от подарка, немедленно предложила экономке забрать старое бюро.
Эмма сразу полюбила этот предмет мебели. Она проводила намного больше времени, сидя за ним, чем перед высоким зеркалом в раме из красного дерева, которое горничная, завершающая туалет леди, могла наклонять под нужным углом. Экономка сомневалась, что мисс Брискотт была склонна к кокетству, но каждый раз невольно улыбалась, представляя, как пожилая дама оправляет перед роскошным зеркалом свою пелерину из тонкого полотна. Зеркало имело серьезный изъян – в нижней части стекло пересекала безобразная трещина. Иначе подобная вещь ни за что бы не оказалась в комнате прислуги.
Так или иначе, миссис Верней смотрела в него лишь по утрам, когда тщательно поправляла чепчик, скрывая под ним густые пепельные волосы. А ведь были времена, когда она часами просиживала перед венецианским зеркалом в позолоченной оправе, украшенным фигурками купидонов. Теперь ей казалось, что это было очень давно.
Девушка присела на стул перед бюро и сперва сняла туфли. Когда-то нянька говорила, что ножки Эммы навсегда останутся слишком маленькими даже для настоящей леди, и им придется нелегко, если ей нужно будет много ходить или бегать. Пророческие слова Бесси она вспоминала едва ли не каждый вечер, но сегодня у нее не было времени на жалость к себе и воспоминания. Оставалось еще одно дело, и пока экономка даже не представляла, с чего начать. К счастью, она могла не торопиться, поэтому сняла чепчик и широкий обшитый кружевом воротник – единственное украшение ее вдовьего наряда. И то и другое небрежно полетело на кровать – горничные ужаснулись бы, если б им довелось увидеть это вопиющее нарушение всех представлений об аккуратности, которые миссис Верней неустанно внушала им с утра до вечера. После этого Эмма с облегчением вытащила из тугого узла на затылке шпильки, и ее плечи накрыла тяжелая тускло блестящая пелерина – она полоскала волосы отваром из трав, надеясь сделать их природный оттенок более темным. Блаженно откинувшись на спинку стула, экономка несколько минут массировала пальцами виски, чтобы заставить мысли в усталой головке кружить быстрее. Ей хотелось поскорее покончить с поручением миссис Ричмонд и немного почитать перед сном. Обычно у Эммы не хватало сил больше чем на десять-пятнадцать страниц, и на чтение целого романа порой уходили недели.
– Прежде всего составлю список, – решила наконец молодая женщина и придвинула к себе чистый лист бумаги.
Она любила составлять списки почти так же сильно, как ее хозяйка, миссис Ричмонд, обожала писать письма друзьям и родственникам.
«Итак, кто в поместье может помнить мисс Данфорт? Пожалуй, начать следует со старого Херберта, он был очень дружен с мисс Брискотт, – Эмма вывела на листе имя старшего садовника. – Люси уже сказала, что помнит эту девушку совсем крошкой, но, пожалуй, узнает ее, если только та сохранила веснушки и ямочку на подбородке».
Имя горничной заняло вторую строчку в списке, но продвинуться дальше миссис Верней удалось очень не скоро. Отложив перо, она мысленно перебирала в памяти всех, кто мог жить или хотя бы бывать в поместье Ричмондов десять лет назад, включая фермеров, посыльных и модисток из расположенного в пяти милях городка. Задача была не из легких, ведь сама девушка заняла место экономки лишь четыре года назад, когда мисс Брискотт уже не могла исполнять свои обязанности из-за ослабшего зрения. Старушка переселилась в один из десятка маленьких коттеджей, предусмотренных старым мистером Ричмондом для вышедшей на покой прислуги, где прожила еще полтора года. Ее советы казались Эмме бесценными. Частенько вечером, забывая об усталости, она забегала к этой леди с куском пирога, и дамы подолгу беседовали. Мисс Брискотт раскрывала секреты управления большим домом, а Эмма развлекала старушку светскими сплетнями, которых немало помнила из своей прежней жизни.
После смерти предшественницы Эмма ни с кем в поместье не сошлась близко. Поддерживать дружеские отношения с младшей прислугой она не могла себе позволить, это было не принято. А жены фермеров сами не захотели бы водить дружбу с кем-либо из живущих в этом доме. Впрочем, девушка не сокрушалась из-за того, что ей не с кем поболтать вечером за чашкой чая, она чувствовала себя слишком утомленной, чтобы тратить время на праздные разговоры.
Сегодня перед обедом миссис Ричмонд пожелала