Предхроника
Пока Мэзз на крыльце чинила дорогой горшок деда, его сильный ветер ночью столкнул с подоконника, а Жумна счищала с забора остатки старых листовок, над домиком парила змеебабочка, ловящая почтовые визитки, те сыпались из переполненной прозрачной сумки, в этом регионе в основном почтовыми минисообщениями промышляют, и, кстати, лишь несколько надежных волшебных фирм.
Внезапно по визитке попадали к крыльцу и забору.
Змеебабочка тотчас шлепнулась в трубу, печную, где и застряла сумка ее.
Милочки недолго похохотали, то над визитками, несколько секунд, а затем и в мусорную корзину их впихнули.
Дорогуши ринулись собираться в посудный ломбард, кой уже открылся, дабы продать старую дорогую ненужную утварь.
Тем мгновением змеебабочка медленно рыскала по домишку, не привлекая тонкости слухов обеих дорогуш, и искала что-нибудь, дабы то помогло ей скорее скинуть ее сумку вниз.
Пока сестриц не будет, около получаса, змеебабочка вооружится ложечкой для обуви, стащит сумку, перепачкает все золой, намусорит чешуйко-линзами, те на той, да и ринется прочь, но теперь через распахнутое окно, вот только кое какие визитки выронит у кроватей девочек.
Частицепыления, с чешуйко-линз, вскоре обнаружат сестры, они ведь крупные, да и мимолетно в них вытаращатся, вследствие этого ошеломятся надолго. Так 1 сестрица на кухне заметит паукокрота, в доспехах из странной шубы, он словно взбивал аромопары и цветобдения, а 2 сестра над чердаком приметит молепанду, в галстуке-комбинезоне, коя белыми пятнами наполняла домишко уютом, а темными разводами же и вовсе поглощала осадки неких драм и капризов этой двоицы.
Через несколько минут чешуйко-линзы попросту растают, а напыления – в зельевый осадок словно превратятся. Все это милочки сметут на визитки у кровати, да и с сем так же поступят, как и с предыдущими.
Так и начинается погружение Скаг в насыщенные странности потусторонней жизни.
1
Ночью, пока сестрицы спали, некоторым в дома стучала особа, и что-то кричала тем чересчур грубо. Та была с банкой с украшениями и в перчатках из соломы.
Утро сочилось медленно, а ночь и вовсе не желала становиться более желанной большинству.
Утром же у крыльца одна из сестер обнаружила шуршащую кладь, в коей та обнаружила птицу, причем странных оттенков, маслянисто-бордово-фиалкового, и каштаново-травянисто-сизого.
Мадам была в беспамятстве, и вещи, кои оставляла где-либо, называла украденными, потому и скандалила едва ли не со всеми.
Сумка почему-то так и обожгла руку девочки.
Птица стерегла замызганную банку, предположительно с кромкой золотых перил ль.
Ближе к обеду девочки услыхали как на крыше кто-то топчется, словно некто чистит едкий ковер в сандалиях-щетках, потому и не ожидая звуков стекающей с крыши воды, тотчас последовали к крыльцу.
Уже снаружи те увидали как некая мадам вбивает колючки с колючей поросли на ограде, прямо в крышу.
Нуата, так звали женщину, разобвеняла дорогуш в краже ее питомца, и не дешевой старой чужой сумки.
Милочки накормили птицу, да и постирали чемоданчик, а там и вынеся угощения для дамочки, тотчас ее утешили.
Мадам спустилась по стеллажу, кой вынесла Жумна, да и мигом перекусив, превратилась в наряд, кой напялила крачка, да и на колесе вон отправилась, в кое превратился сам чемоданчик.
Следы же колеса почему-то напоминали губы, и кои еще долго хрипели, до ночи примерно.
2
На фабрике по переделке мусора возникает непредвиденность, попадается волшебный хлам, кой разменивается на параслизняка, и тем куда-то продвигается прочь.
Масса попадает в стоки, и выбирается в накопы, тех множество под лачугой Скаг. Та шустро разлетается на пары, и высачивается наверх, от избытка сырости очевидно.
Метр за метром