Марина покосилась на циферблат настенных часов. Часовая стрелка приближалась к шести, а свидание к концу.
– Володя, мне пора, – она ласково потрепала его по макушке.
Мужчина зашевелился, поднял голову, взглянул на Марину с обидой.
– Брось, рано ещё…
– В самый раз, – улыбнулась она.
Владимир покачал головой, уткнулся лбом в её плечо:
– Нет, рано… – он промычал ещё что-то невнятное, коснулся губами груди, лизнул сосок, легко провёл кончиками пальцев по шее… Марина тихонько засмеялась. Так трудно отказаться от его рук, ласковых, настойчивых, властных. Почти невозможно.
– Ну же, Володя, будет тебе… – она обняла Владимира, крепко прижала к себе, а потом осторожно отстранилась. – Перестань.
– Ну хоть поцеловать-то можно? – грустно произнёс он, вздыхая.
Марина усмехнулась и потянулась к нему. Сильные, но нежные губы сразу же заставили её усомниться в том, что стоит спешить домой… Домой-то не опоздаешь… Сдаться на милость этих рук и просто побыть счастливой. Это так просто. Это уже твоё, и никто не отнимет…
– Маришка… Давай… – прозвучало между поцелуями. – Давай поженимся…
Нет лучшего способа справиться с непреодолимым соблазном, чем разговор на запрещённую тему.
– Мне правда пора, – сухо повторила Марина, увернувшись от очередного поцелуя.
Владимир разочарованно простонал, резко одним махом поднялся и сел, спустив ноги с кровати.
– Володя?
Он не отозвался. Согнулся, сцепив руки на затылке, словно заслонялся, чтобы ничего вокруг не слышать.
Он ласково погладила его плечо.
– Что случилось?
– Ничего, – Владимир зябко поёжился.
– Не обижайся, пожалуйста, ты же знаешь: скоро Костя придёт… – словно не замечая его состояния, скороговоркой пробормотала Марина. – Мне надо быть дома.
– Зачем ты так со мной, а, Маришка?
– Как? – вздохнула она.
Он отмахнулся, встал, потянулся к одежде.
– Володя, ну что с тобой? – Марина проговорила это как можно мягче.
– Значит, спать со мной можно, а замуж за меня не пойдёшь? Сопляк тебе не нужен?
Марина выбралась из-под помятого покрывала, подошла к Владимиру, обняла, прижалась к широкой тёплой спине, ласково погладила плечи.
– Ты не сопляк. Но… какой же ты все-таки глупыш…
– Вот-вот… – горько подтвердил он.
– Володенька, мы же с тобой сто раз об этом говорили.
– Да, я помню. Ты не выйдешь замуж, ни за меня, ни за кого-то другого. Ты – сама по себе… Ну ладно, пусть. Но почему ты не можешь просто переехать ко мне? Переехать сюда и жить по-человечески?!
Марина промолчала, разжала руки и направилась подбирать своё белье.
– Мариш, я не понимаю, почему? – настойчиво повторил Владимир. – Зачем жить в какой-то, прости меня, паршивой берлоге? Ну ладно бы я был бездомным бродягой, тогда понятно! Но в этой квартире мы бы отлично устроились втроём. В этой комнате Костю поселили бы, а сами – в большой… Марина?!
Подхватив свою одежду, Марина просто вышла из комнаты, не сказав ни слова.
Стоя под душем, она подставила лицо горячим струйкам. Она не плакала. Не над чем. Не плакать же из-за того, что не можешь оправдать его ожидания. Ох уж это извечное мужское желание получить все и сразу, да ещё в том самом виде, о котором возмечталось. Володя хороший, добрый, ласковый, заботливый, но… очень уж упрямый. Даже больше – упёртый. У всякого мужчины, даже у самого умного, нежного, необыкновенного, есть своё "но". Владимир не умел мириться с неизбежным.
Иногда Марина жалела о том, что позволила себе поддаться. У неё было особое, странное отношение к мужскому вниманию. Получив в юности пару горьких уроков, она дала себе слово, что никогда больше не купится на пустые слова. Почему она впустила Володю Панина сначала в свой ближний круг, потом в свою постель?.. Чем смог растопить её сердце молодой коллега? Может быть тем, что был так искренен и открыт перед ней? Марина порой жалела, что не могла ответить ему тем же.
Подпуская к себе мужчин, Марина никогда не раскрывала перед ними свою душу. И Владимир был вынужден принять её условия: никаких разговоров о прошлом, никаких обязательств на будущее. Принять-то условия он принял, но выполнять их ему удавалось плохо, особенно в части обязательств и обещаний.
Когда Марина вышла из ванной, Владимир уже колдовал на кухне над чашками кофе. Обычный ритуал, кофе на дорожку.
На Марину Володя взглянул виновато и