Враг перевязал раненую руку, с ненавистью пнул мертвое тело, забрал пистолет солдата – и ушел.
Он вернулся в деревню, уселся на свой тяжелый черный мотоцикл и умчался с громким зловещим треском, которого так боялись в окрестных деревнях: услышав его, прятали детей от того, кого они называли Огр, что значит людоед.
Иногда спрятать успевали. Иногда – нет…
Мотоцикл исчез вдали, а убитый остался лежать под стеной, и дикий голубь, почти наполовину разорванный пулями, лежал рядом.
Потом, когда жители деревни похоронили солдата, они почему-то положили рядом с ним мертвую птицу.
Они вместе уснули вечным сном – и сейчас вместе проснулись.
Солдат накрыл ладонью голову птицы, чтобы успокоить ее.
Голубь доверчиво притих. Они так много лет провели рядом, что стали будто одним существом.
Солдат прислушался. В своем сне, который люди называют вечным, он узнал, что на самом деле ни вечного сна, ни вечного покоя, ни вечной тишины не существует. Он постоянно слышал шаги своих соседей по загробному существованию: тех, кто лежал на этом маленьком деревенском кладбище или по соседству.
Соседи – каждый в свой срок – выходили и возвращались.
Солдат слегка улыбнулся, узнав походку Мирабель. Он никогда ее не видел, но знал, что она прекрасна в своем белом платье, с распущенными золотыми волосами.
Здесь все и все знали о своих соседях по кладбищу!
Триста или четыреста лет тому назад Мирабель была дочерью крестьянина и самой красивой девушкой в округе. Ее просватали за хозяина мельницы, что стоит под горой, в долине реки Серен.
Ей было всего шестнадцать, а мельнику – семьдесят лет. Мирабель была влюблена в его внука. Но парню нашли богатую невесту и пригрозили, что лишат наследства, если заартачится. Когда Мирабель узнала, что любимый женится на другой, а ее все же отдадут старому мельнику, она утопилась – накануне своего венчания.
Конечно, как всякую самоубийцу, Мирабель похоронили за кладбищенской оградой. Однако кладбище с тех пор разрослось, и могила Мирабель оказалась внутри ограды.
Всем было известно, что Мирабель любит гулять по ночам.
Время пребывания призраков на земле было строго ограничено. Следовало возвращаться с третьим криком петуха. Не вернулся – погибнешь с рассветом, если не найдешь темное укрытие, где можно переждать день.
Мирабель всегда возвращалась со своих прогулок вовремя. Но некоторые призраки не хотели возвращаться. Эти были самыми опасными, и оставалось только пожалеть тех людей, которым приводилось с ними встретиться.
Вот так же можно будет пожалеть и тех, кому встретится враг…
Солдат знал, что сигнал проснуться для Огра прозвучал почти в то же самое мгновение, что и для него. Ведь враг погиб на лесной дороге спустя каких-то полчаса после того, как застрелил солдата и птицу. Из-за раненой руки он не справился с управлением, мотоцикл налетел на дерево и взорвался. Останки Огра и обломки черного мотоцикла рухнули в распадок, густо заросший боярышником и затянутый плющом.
Солдат был убит за то, что помешал врагу и спас жизнь многих детей. Теперь он должен воскреснуть для того, чтобы вновь ему помешать и спасти новые жизни.
И вот часы на церковной башне начали бить полночь.
Пора!
Замшелый камень сдвинулся, медленно разверзлась могила.
Солдат вышел; вслед выпорхнула птица и тотчас села ему на плечо.
Они чутко вслушивались в тишину, которая бывает только на старых кладбищах. Они вслушивались в шум ветра, который перебирал вершины деревьев и шелестел еще не сжатой пшеницей на полях, окружавших деревню. До них долетал каждый звук!
И они отчетливо расслышали грохот осыпавшихся камней и треск деревьев там, вдали, в лесу, где из расщелины выбирался враг.
– А это кто? – спросила Юля, разглядывая черно-белую фотографию в красивой бронзовой рамке. Рамка потемнела от времени, фотография пожелтела. – Это ваши родственники?
Лиза покачала головой:
– Это все уже было, когда папа дом купил. От старых хозяев осталось.
– Таких родственников я не хочу, – пробормотала Таня.
Юля была с ней вполне согласна. Кому охота иметь таких унылых родственников? Какие-то тощенькие дети, плохо одетые, в поношенных пальтишках, грубых башмаках. Девочка с кудрявыми волосами, наголо стриженный мальчик с оттопыренными ушами и еще один – в слишком большой для него кепке. Рядом стояла печальная женщина в черном платье.
Все они были сфотографированы на фоне маленькой часовни, которая до сих пор стояла на перекрестке в центре деревни.
– Наверное, эта фотка тут стоит со времен красотки Мирабель, – сказала Лиза, и сестры засмеялись.
Здесь, в деревне, сказать «со времен красотки Мирабель» значило то же, что «с незапамятных времен». Юле очень