– Да, Людочка, ты права, – заметила пожилая женщина с бордовой помадой на губах.
Мой учитель, некогда начальник, а теперь близкий друг Стефано-Франсуа, именует такой цвет «вампир, выпивший крови своей тещи». Франсуа холост, а вот его брат Роже, приехавший из Парижа на работу в Москву, давно и прочно женат. Теща брата вдохновила Франсуа дать цвету такое название.
– Почему дедушка Миша должен сидеть в комнате, когда мама выходит замуж? – спросила высокая девочка с детским щекастым лицом.
Людмила прижала ладонь ко лбу.
– Катя, сделай одолжение, не задавай глупых вопросов.
– Почему? – не сдалась Екатерина. – Дед, наверное, хочет посмотреть на твою свадьбу, ему интересно.
Людмила закатила глаза:
– Умоляю! Катерина! У меня впереди трудные дни. Бракосочетание с Алексисом, свадебный прием, я вся на нервах. И тут ты со странными вопросами. Похоже, мы рано разрешили тебе обедать со взрослыми. Наверное, нужно подождать, пока ты ума наберешься.
Катя опустила голову, молча поковыряла в тарелке вилкой, потом, не произнося ни слова, принялась резать ножом куриную грудку на мелкие кусочки. Накрошив курицу, девочка стала ее есть, и тут раздался резкий голос пожилой дамы:
– Ну, хватит. Я устала наблюдать за этим безобразием. Где гувернантка?
– Наверное, она на кухне, обедает с прислугой, – ответила Людмила.
– Ее нужно немедленно позвать сюда, – сказала дама. – Антонина!
Горничная, которая стояла у буфета, обернулась:
– Слушаю.
– И кого именно ты слушаешь? – задала вопрос старуха. – Надо отвечать: «Слушаю вас внимательно, Надежда Васильевна». Где Георгий? Сюда его!
Похоже, Надежду Васильевну в доме побаивались. Пока она чеканила слова, в столовой царила тишина, прерываемая только позвякиванием ложки, которой старичок ел омлет.
Горничная вылетела в коридор со скоростью зайца, за которым гонится волк. Бабуля обвела всех присутствующих строгим взглядом. Похоже, ей приспичило поскандалить, но члены семьи, хорошо зная ее характер, сидели с приклеенными улыбками. Ей-богу, придраться было не к кому. Гарпия изучила каждого участника обеда и в конце концов добралась до меня. На лице ее отразилась радость, которая тут же погасла. Местная баба-яга прищурилась, поднесла к глазам (вы мне не поверите) лорнет, тщательно изучила меня и голосом, в котором мед смешался с чесноком, задала вопрос:
– Людмила, ангел мой, почему я не знаю эту девушку? По какой линии она наша родственница?
– Мама, Степанида не родственница, – кротко ответила любительница пластических операций.
Старуха опустила лорнет.
– По какой причине тогда сия девица принимает участие в обеде, предназначенном только для узкого круга?
– Мама… – осторожно начала Людмила.
– Увы, я уже давно твоя мать, – отрезала бабка. – Кто сия особа?
– Ее зовут Степанида, – представила меня Катя, – она стилист, сделает всем нам прически и макияж на свадьбу мамы. И тебе, бабушка, волосы уложит!
– Стилист, – протянула грымза, – красиво звучит, а в реальности парикмахер, цирюльник, девка с расческой. И она обедает с нами? Эдак мы скоро и кучера посадим во главе стола. Что в нашем доме творится? А?
Старичок уронил ложку, как на грех, она была наполнена омлетом.
– Михаил Иванович! – взвизгнула Людмила. – Нельзя ли поаккуратней?!
В столовую быстрым шагом вошел мужчина средних лет.
– Приятного аппетита, господа. Надежда Васильевна, вы меня звали. Что-то не так?
– Все не так, Георгий, – сухо ответила злыдня. – Я зову Антонину, а она отзывается: «Слушаю вас». Вы объяснили дворне, что надо всегда добавлять имена хозяев? «Слушаю, Надежда Васильевна» – вот правильный ответ.
– Вы, Надежда Васильевна, абсолютно правы, – залебезил Георгий, – у Антонины вычтут из зарплаты штраф за неучтивость. Сейчас сюда придет Лидия. Она никогда не посмеет непочтительно себя вести.
– Екатерина безостановочно болтает, – продолжала предъявлять претензии бабка, – рот у девчонки не закрывается. Говорит, когда ее не спрашивают, ест, как простолюдинка, кромсает мясо в крошку! Где гувернантка?
– Простите, Надежда Васильевна, Вера споткнулась о порог, упала и сильно ударила колено, – объяснил управляющий, – я дал ей пакет со льдом.
Хозяйка сделала резкий жест рукой, так некоторые люди прогоняют