«Он нас так и встретил, представляешь? Держал их как воздушные шарики.»
Полицейский поднял забрало. Отёр усы.
Седые, под носом клочком, сжатые термомаской торчали они в разные стороны. Из клапанов с шипением вырвался воздух, щелкали системы стабилизации скафандра, ощупывая силу притяжения. С плеча скинул укороченную винтовку. Что-то хмыкнул себе под нос, прислонил ее к холодильнику.
«Внутри?» – отозвался второй.
«Снаружи.»
Краснеющие щеки в глубине шлема, широко расставленные ноги. Круглая табуретка под ним тужится. Простенькая, из светлой фанеры. Скрипит.
Его винтовка на круглом кухонном столике позади. Среди разноцветных тарелочек, крошек хлеба, остывшего чая в глубокой кружке. Среди забытых игрушек. Молчит. Губами шевелит диктор на стене в углу. Бегущая строка под ним что-то непрерывно сообщает.
Тот покачал головой, защелкал под стать скафандр.
«Ну, хоть собирать не надо.»
Усатый ухмыльнулся.
В черноте бесшумно проплыл серебристый, обклеенный рекламой челнок.
Замедлился. Завис у свободного порта, рядом с пристегнутым к станции полицейским кораблем с фарами блюдцами.
Панорамные окна, мерцающие точки звезд. Из-за угла лениво выползает далеким пятном бледно-зеленый диск заслоняя собой солнце. Слабо доносится красно-синяя пляска люстры другого челнока, что висит в пустоте где-то снаружи.
«У-у-у.» – протянул старый, – «Это надолго.»
Затем потянулся, нажал что-то над ключицей.
Скафандр задумался, ожил. Раскрылся до пояса жучий панцирь обнажив человечью начинку. Искусственный скелет распрямился, отводя сброшенные хитиновые рукава за спину. Бронепластины раскрылись, подались вперед давая пространство.
Усатый размял руки, щелкнул пальцами, расстегнул молнию термокостюма.
Второй посмотрел на него, на паркующийся челнок, что раззявил присоску порта под кабиной, пристраиваясь к шлюзу. Повторил за товарищем.
Загудела кофемашина, заскрипел под тяжелыми ботинками паркет, открылся холодильник.
«Ты что-нибудь будешь?» – спросил, не оборачиваясь, Усатый, жестом прибавляя громкости на телевизоре.
К окну подплыл крупный осколок стекла, ткнулся в него и тут же замер.
Второй не ответил.
Вибрация от стыковки прокатилась по корпусу.
Заговорил диктор:
«Таким образом уровень стресса на сегодня: двадцать пять процентов. Эксперты говорят, что такая ситуация будет продолжаться ещё пару месяцев. При этом, совокупная мощность производства доступного к потреблению выросла на полтора процента по сравнению с прошлым годом. Правительство рассматривает возможность поднять коэффициент распределения до одной целой, шести десятых пункта…»
Усатый покачал головой.
«Смех, да и только. Вон, за Аврелией заводы стоят, хоть бы один запустили. Зато тут один и шесть. Тьфу.»
Второй стянул с головы маску, пригладил взъерошенные волосы.
«Тебе-то чего? – сказал он, – Как пятерку имел, так и будешь иметь. Они всё равно с Землей не договорятся…»
В арке прохода появился мужчина. Брюки, пиджак. Свитер с горлом. В руке увесистый чемодан.
«Здрасте, – сказал он, – мне куда?»
Усатый посмотрел на него. Взял кружку с горячим кофе.
«Хотите?»
Мужчина покачал головой.
«Направо и по коридору до конца.»
Мужчина кивнул и скрылся в проходе.
«Один и шесть…» – усмехнулся усатый.
Затем взял из холодильника бутерброд, понюхал, повертел в руках. Укусил.
Высокие потолки, всё по ГОСТу. Змейкой бегает свет.
Расползается кругами, сливается, расщепляется на фигуры. Ветвями разрастается в разные стороны. Набухают почки – светлые пятна. Распускаются цветы, отмирают, исчезая, вырастают вновь.
Массивные шкафы-купе с мутными стеклами. Где царапанные, где разрисованные карандашами.
Паркет полосой аккуратно снят вдоль всего коридора, панели под ним откручены, разбросаны всюду. На каждой по четыре болтика в углу. Стоят на шляпках.
Примагничены.
Оголенные магистрали проводов ветвились, собирались в пучки, уходили под пол. Аккуратно разбиты по цветам, скреплены зажимами, отчищены от пыли. Мигали лампочки датчиков.
Триста пятый. Здоровый.
Он попридержал чемоданчик.
Под