О жизни Василия Сталина более подробный рассказ я услышал однажды во время дружеского застолья в военном городке штаба южного авиационного корпуса, который дислоцировался некогда в Виттенберге – это на территории, уже ушедшей в историю Германии, ее рабоче-крестьянской республики. В уютном домике по улице Рябиновой хозяин его, генерал Микоян – милейший Алексей Анастасович, щедро угощал меня, Бог весть каким ветром занесенной в Европу, кавказской бастурмой, которая под немецкий «Weinbrand» (попросту «Ванькин брат») шла тоже неплохо.
Помню, выпили мы по одной – за встречу. Солдатская судьба сводила нас сначала в белорусских краях – на аэродроме Рось, потом уже у немцев, в городке Кётен и Цербсте, где генерал Микоян командовал истребительной авиадивизией, а я заканчивал свою боевую вахту с дневными и ночными бдениями в дежурном звене да перехватами рыскающих вдоль границы наглых американских пилотяг. Когда выпили по второй – за тех, кто не вернулся из полета, – Алексей Анастасович достал фамильный альбом и принялся подробно представлять каждого из своих родных и близких. Возможно, случайно мое внимание остановилось на снимке одного из братьев Микоянов. «Это Володя, – ответил на вопрос Алексей Анастасович. – Ему было девятнадцать лет, когда он погиб под Сталинградом. Их полк собрал там Василий Сталин».
Упоминание имени сына Сталина, откровенно говоря, пролетело тогда мимо ушей. О нем по аэродромам ходили легенды, разобраться в которых, где там была правда, а где вранье – вряд ли кто смог бы. Круто поработала на эту тему и хрущевская пропаганда. Никита уже разоблачил культ личности Сталина. кремлевская камарилья до высот небожителей уже подняла его самого – Хрущев стал четырежды Героем! А на горизонте уже занималась заря очередной перестройки святой Руси. Это, когда вместо обещанного коммунизма начальники Кремля развернули оглоблю и повели законопослушные массы назад, к капитализму…
Помню, среди пилотской братвы поговаривали, что сын Сталина о делишках кремлевских царедворцев знал много такого, что населению – по-нынешнему электорату – знать не полагалось. Вот за это его сначала упрятали на 8 лет в тюрьму, а потом сослали в Казань, где и убили…
В тридцатых-то годах, когда по всей стране гремели имена героев-летчиков, спасавших «челюскинцев», бесстрашных экипажей Чкалова и Громова, маханувших через Северный полюс в Америку, молодежь рвалась в небо! Естественно, что и дети Кремля не готовились в олигархи. Естественно ли? Но, прямо скажем, им-то было куда как проще, чем деревенскому парню, шагать по служебной лестнице – до тех же голубых лампас на форме военного летчика – или схлопотать орденок с этаким лакейским уточненьицем в представлении к награде: «…сын Никиты Сергеевича». Это о Леониде Хрущеве.
Словом, ни Василий Сталин, ни Степа Микоян (тоже генерал), ни его дружок Леня Хрущев, ни Щербаков, ни Булганин, ни Ярославский – золотая молодежь Кремля – меня совершенно не интересовали ни как летчика, ни как военного корреспондента. А вот судьба 19-летнего Володи Микояна, павшего в бою в небе Сталинграда, не могла не взволновать, и с воспоминаний на улице Рябиновой его брата Алексея до встреч в Кремле с их батюшкой, затем с бывшим в плену у немцев нашим солдатом – свидетелем последних минут жизни летчика – получился поистине захватывающий, не отпускающий тебя ни на один день журналистский поиск…
И вот тут деталь. Слушая рассказы о Володе его одноклассников, друзей по конноспортивному клубу, его однополчан, с кем, хоть и недолго, но довелось ему делить радость побед и горечь поражений, я невольно отмечал участие во всем – будь то школа, конный манеж или полевой аэродром – Василия Сталина. В памяти и сейчас живы встречи, лица, голоса людей – свидетелей событий давних лет. Великолепные конники – чемпионы страны Валентин Мишин, Сергей Маслов, Римма Леута, Валерия Минина… Потом пилоты – дерзкие воздушные бойцы – Герои Советского Союза Александр Котов, Андрей Баклан, Сергей Долгушин, Федор Прокопенко, Василий Бабков, Владимир Луцкий. Это было скрещение судеб дивного, неповторимого поколения – тоже уходящего в историю…
В полетах, честной мужской работе, полной романтики, риска и преодоления себя в небе, в боях за свободу Родины – тот кусочек земли, где ты родился, в которую когда-то уйдешь, как твои деды, которую не продашь и не променяешь за сытость в каком-то ином, историко-виртуальном пространстве – в этом поколение 30-х годов видело поистине Радость жизни! А радости-то жизни, известное дело, преходящи. Вот почему, мнится мне, в воспоминаниях да рассказах о 19-летнем летчике Володе Микояне все больше вырисовывался и другой портрет – Василия Сталина. Бескорыстный, беспредельно добрый, надежный в своей солдатской верности боевым друзьям – таким он остался в их памяти, несмотря на все наветы, неправедность учиненного над ним суда и, ставшую уже генетической, ненависть российских фарисеев к одному даже слову – Сталин!
В