– Потому что я вижу, иногда с тобой поступают несправедливо, – признал Клод.
Клодин расплылась в улыбке. «Наконец-то хоть кто-то это понял!»
– А что скажут мама с папой, когда проснутся и увидят, что тебя нет? – осведомился Клод.
– Папа уезжает в Бивертон часа в четыре утра, а мама едет на рынок в Сиэтл за продуктами. Она уедет до того, как мы встанем, и вернется только в понедельник, после обеда. Если мы вернемся сразу после матча, мы приедем раньше нее.
– А братья?
– Ты же сунул им под дверь записку, в которой обещаешь подарить им на Рождество Wii, если они будут держать язык за зубами.
– Я?!
Клодин хихикнула.
– Да не переживай, я с тобой расплачусь сразу, как только раскрутится мое шоу. Ладно, слушай, пошли домой, а? Если я немедленно не вылезу из этих сувенирных тряпок, я линять начну!
– Погоди! Надо соблюдать осторожность, – сказал Клод, открывая дверцу. – Я припарковался в трех кварталах от дома, чтобы не привлекать внимания. Пойдем оврагом!
– Давай лучше улицей. В овраге нас точно будут искать. А если мы пойдем как нормальные люди, никто и внимания не обратит.
– Это глупо! Мы сами лезем в западню.
Клод бесшумно закрыл дверцу машины.
Клодин открыла свою дверцу.
– Ничего подобного! Вот если мы пойдем оврагом, то точно попадем в западню.
– Моя поездка, значит, будет по-моему! – настаивал Клод.
– Забудь! Ты иди по-своему, а я пойду по-своему.
Клодин не знала, за что она сейчас борется, но отступать была не намерена.
– Ну, я же тебя не брошу… – раздраженно фыркнул Клод.
– Тогда идем улицей! – ответила Клодин и шагнула на тротуар.
Делая первые шаги по улице Гласье-роуд, она чувствовала себя так, как будто она голая и все на нее смотрят. И в то же время Клодин испытывала оживление и душевный подъем. Страх и прилив сил. Она чувствовала себя независимой. И это ей нравилось!
– Погоди! – шепнул Клод, догоняя ее.
Они прошли полквартала молча, насторожившись и ощетинившись.
Наконец брат нарушил молчание.
– Почему ты все время пытаешься быть вожаком стаи?
– Я не пытаюсь! – шепотом ответила Клодин. – Я и есть вожак! Я – альфа!
– Смешно! – хмыкнул Клод.
Ничего, ничего! Клодин еще всем докажет! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
«Видели бы они меня сейчас!»
Билли представлял, как обзавидовались бы ребята в школе, если бы узнали, что он проводит это воскресенье голым в спальне Кандис Карвер. Тут пахло гарденией, ванилью и девичьим потом. Хотя, конечно, хвастаться он не будет. Это ужасно некультурно. И потом, ничего такого тут и не было. Они с Кандис, конечно, предпочли бы посидеть в кофейне. Но сколько можно хихикать над тем, как невидимый мальчишка ворует у посетителей кусочки булочки? Ну, раз четырнадцать. Ну, пятнадцать. Рано или поздно им все равно захотелось бы поболтать. А Кандис говорит, что ей неохота, чтобы на нее пялились и думали, будто она разговаривает сама с