На помощь в домик свой зовут.
И помогают же, поверь,
Открыта им повсюду дверь,
И уважение, большой почёт,
В Трансильвании их ждёт....
Трансильвания. Семнадцатый век.
Снова наступило это страшное для Мейфенг полнолуние. Страшное, потому что уже в который раз, она просыпается от жуткого страха и тёмного видения в углу их с Валентином спальни. Холод с угла, мерзкий запах и глухой протяжный голос:
«Мейфенг, иди ко мне…»
Девушка вздрогнула, поёжилась и растолкала спящего рядом мужа.
Молодой граф – вампир открыл свои удивительные голубого цвета глаза и сонно спросил:
– Что, любимая? Что случилось?
Мейфенг судорожно схватила его за плечо и прошептала со страхом в голосе:
– Это опять повторилось. Меня кто-то зовёт. Мне очень страшно.
Валентин слышал уже несколько полнолуний об этом страшном видении от его любимой, но ни он, ни его колдун Альберт не находили пока решения этого странного вопроса. Поначалу они думали, что это такая посттравматическая реакция его жены после страшной трагедии: их взрыва в свадебную ночь и переселения сюда в Трансильванию, а также превращения её в вампира и неординарной беременности, и рождения их сына, которого они назвали Константином. Колдун дал тогда Мейфенг особое зелье, чтобы ребёнок выжил в её на тот момент уже мёртвом вампирском теле, и он родился абсолютно здоровым по меркам вампиров. Это оказался чудесный светловолосый мальчик, единственным его отличием от родителей было то, что у него появлялись крылья как у летучей мыши, когда он летал по залам замка, и его никто не мог поймать.
Но спустя полгода после всего этого, раз в месяц, ночью в полнолуние девушка продолжала видеть жуткие видения в углу их спальни, и её это очень пугало.
– Вали, любимый, я так больше не могу, мне очень страшно. Что это? Кто меня зовёт? Что это за мерзость, появляющаяся в углу? Слуги же находят там грязь и липкие пятна! И эта вонь, откуда она? Я видела какой-то серый силуэт и костлявые пальцы, и этот жуткий голос! О, я так больше не могу, я сойду с ума!
Девушка заломила руки и горько заплакала.
Валентин обнял любимую и нежно стал гладить её по голове.
– Милая моя девочка, мы обязательно узнаем, кто или что это тебя донимает, Альберт раскроет эту тайну, он старается, но пока всё сокрыто, и как только мы узнаем, я убью это существо, разорву его голыми руками на части и брошу их к твоим ногам.
– О, я не хочу никаких частей этого монстра! Я хочу жить спокойно! И я боюсь за нашего сына! Вдруг оно и к нему явиться, а ведь он такой ещё маленький и может сильно испугаться.
– Наш сын ‒ вампир! И ты вампир, а не человек, вам ничего не может сделать серьёзного никакое существо! Когда ты это уже поймёшь, любимая? Да ещё у Константина есть и настоящие крылья как у летучих мышей. Он вообще уникальный вампирский отпрыск, откуда у него эти крылья взялись для нас загадка. Не волнуйся за него, с ним постоянно мой верный Альберт. Он вырастил меня, защитил от всех невзгод и также вырастит и нашего сына!
Мейфенг покорно склонила свою прекрасную головку на плечо мужа, её белоснежные длинные волосы упали на его сильную руку. Он взял мягкий локон и поднёс его к своим ноздрям, вдыхая их аромат, его глаза прикрылись от удовольствия, и он уже мягче продолжил:
– Ты и мой сын возродили во мне душу, которой у меня не было, и я любого сотру в порошок, кто посмеет вас тронуть.
Мейфенг успокоилась, но, всё ещё тихо всхлипывая, прошептала:
– Я знаю, знаю, любимый, но мне всё равно страшно, – она подняла на него взгляд своих изумрудных глаз, в них ещё стояли хрустальные слёзы и нервно, облизала свои губы. Это было так сексуально, что Валентин невольно взял жену за подбородок и аккуратно прильнул к её губам, одновременно другой рукой начал нежно поглаживать её по стройной спине. Девушка вздохнула и стала потихонечку расслабляться. Она любила мужа всем сердцем и с каждым днём влюблялась в него всё сильнее. Их молодые тела горели огнём страсти, которая только разгоралась день ото дня. Они были постоянно вместе: охотились, решали дела в их деревне, заботились о своих людях. Мейфенг даже и не помышляла о человеческой крови, она знала изначально, что Валентин пьёт только кровь животных и ест их сырое или слабо прожаренное мясо. Этому научилась и она, и вместе они кормили так своего сына. Да, ей было жаль животных, но она понимала, что другого варианта нет, всё-таки лучше животные, чем люди.
Молодые люди так увлеклись друг другом, что и не заметили, как к ним ворвался колдун, словно вихрь, с радостными громкими криками:
– Ваше сиятельство! – он так бежал, что полы его разноцветного халата развевались во все стороны, старик был похож на смешного павлина на двух ногах.
Молодые люди вздрогнули, и граф строго посмотрел на колдуна, сдвинул брови и грубо произнёс:
– Ну что ты, врываешься без стука, Альберт? Или ты, забыл, что мы вдвоём здесь?
Колдун